Снова в школу (ЛП) - Эмма Чейз Страница 10

Дин — настоящий Кларк Кент, в зависимости от времени года. Он барабанщик в группе, и благодаря летнему отпуску он может гастролировать по всем местным заведениям вдоль и поперек побережья Джерси. Но с конца августа по июнь он кладет барабанные палочки, надевает очки и принимает образ мистера Уокера, учителя математики и выдающегося учителя.

Он хватает маску О'Райли.

— Ты сильно притягиваешь его, Ленни! Хватит сжимать этого щенка до смерти!

Некоторые игроки задыхаются — они замирают, когда наступает ответственный момент. Другие, как наш второкурсник Ник О'Райли, — те, кого я называю "сжимателями". Они слишком нетерпеливы, слишком грубы, слишком сильно сжимают мяч, что делает их легкой добычей в тот момент, когда другой игрок их коснется.

— Я не знаю, что это значит, тренер Уокер, — ворчит О'Райли в свой загубник.

— Ленни — это "О мышах и людях", читай хоть иногда чертовы книги, — кричит в ответ Дин. — Ты держишь мяч слишком крепко. Что будет, если слишком сильно сжать яйцо?

— Оно треснет, тренер.

— Вот именно. Держи мяч как яйцо, — Дин демонстрирует с мячом в руках. — Крепко и надежно — но не души ублюдка.

У меня есть идея получше.

— Снупи, иди сюда!

Снупи обожает футбольные тренировки. Он бегает по полю и пасет игроков, как овчарка. Белым пушистым пятном он бежит и прыгает ко мне на руки.

Потом я кладу его на руки О'Райли.

— Снупи — это твой футбольный мяч. Если будешь держать его слишком крепко или уронишь, он укусит тебя за задницу, — я указываю на поле. — А теперь беги.

На другом конце поля мой тренер по защите кричит на мою стартовую линию.

— Что это было, черт возьми?

Джерри Дорфман — бывший защитник всех штатов и награжденный морской пехотинец.

— Я мочусь сильнее, чем вы бьете! Шевелитесь! Хватит вести себя как киски!

Он также единственный в Лейксайде консультант по профориентации и наш психотерапевт по управлению эмоциями.

Так что… да.

~ ~ ~

Несколько часов спустя, когда воздух стал прохладнее, а солнце пошло на спад, команда пьет воду, а на поле стало тише, я смотрю, как мой квотербек Липински отдает длинные пасы моему ресиверу Ди Джею Кингу. Я проверяю их ноги, их осанку, каждое их движение — ищу слабости или ошибки и не нахожу их.

Наблюдение за ними напоминает мне о том, почему я люблю эту игру. Почему я всегда любил ее.

Это те секунды идеальной ясности, когда время замирает и даже сердцебиение останавливается. Единственный звук — это ваше собственное дыхание, отдающееся эхом в шлеме, а на поле только два человека — вы и ваш ресивер. Ваше зрение становится сфокусированным, и все встает на свои места. И вы знаете, чувствуете это в своих костях, что сейчас, сейчас самое время. Неистовая энергия, сила поднимается по позвоночнику, и вы делаете шаг назад, разворачиваете руку и бросаете.

И мяч летит, красиво вращаясь, не бросая вызов гравитации, а подчиняясь ей, приземляясь именно там, куда вы ему приказали. Как будто вы мастер, Бог воздуха и неба.

И все в этом идеально.

Идеальный бросок, идеальный хореографический танец, идеальная игра.

Я хлопаю в ладоши и похлопываю Ди Джея по спине, когда они подходят.

— Отлично! — я касаюсь шлема Липински. — Прекрасно! Вот как это делается.

А Липински закатывает глаза.

Это быстро и скрыто его шлемом, но я улавливаю это. И я делаю паузу, открываю рот, чтобы обозвать маленького засранца, а потом закрываю его. Поскольку Липински старшеклассник, он чувствует свое самоуверенное, подпитанное адреналином превосходство, которое приходит, когда ты лучший и знаешь это. Это не обязательно плохо. Я сам был высокомерным маленьким придурком, и это пошло мне на пользу.

Ребенок не может расти, если он круглосуточно ходит с ногой тренера на шее. Вы должны дать поводку немного ослабнуть, прежде чем сможете защелкнуть его обратно, когда это необходимо.

Мои игроки собираются вокруг меня и встают на колени.

— Хорошая тренировка сегодня, ребята. Завтра мы сделаем то же самое. Идите домой, поешьте, примите душ, поспите, — они коллективно стонут, потому что это последняя неделя лета, — не гуляйте с подружками, не пейте, черт возьми, не засиживайтесь до двух часов ночи, играя в Xbox со своими друзьями-идиотами с другого конца города, — некоторые из них виновато хихикают, — поешьте, примите душ, поспите — я буду знать, если вы этого не сделаете, и я сделаю так, что завтра будет больно, — я сканирую их лица. — А теперь дайте мне послушать.

Липински объявляет:

— Кто мы?

Команда отвечает в один голос:

— Львы!

— Кто мы?!

— Львы!

— Нас не победить!

— Не победить! Невозможно победить! Львы, львы, львы!

И это правда — особенно в этом году. Мы сделали из них хорошо отлаженную машину. Дисциплинированные, сильные, сплоченные — да, черт возьми.

~ ~ ~

Прежде чем отправиться домой, я посадил Снупи в джип и пошел в свой класс, где буду преподавать историю США через несколько дней. У меня хороший состав — особенно на третьем уроке — хорошая смесь умных, хорошо воспитанных детей и сообразительных, болтливых, чтобы не было слишком скучно. Они первокурсники, что является хорошим возрастом — они знают распорядок дня, знают, что делать, но все еще достаточно заботятся о своих оценках, чтобы не сказать мне и моим заданиям "идите в задницу". Это обычно происходит в выпускном классе.

Я кладу стопку перевязанных резинкой индексных карточек в верхний ящик стола. Это для задания, которое я всегда даю в первый день: я включаю песню "Мы не разжигали огонь" Билли Джоэла и развешиваю тексты песен по классу. Затем они выбирают по две карточки и на следующий день должны сделать устный доклад о двух людях или событиях, которых они выбрали. Это делает историю более актуальной для них и интересной, что очень важно для поколения детей, которые, по сути, являются наркоманами немедленного удовлетворения потребностей.

Детские психологи скажут вам, что человеческий мозг полностью развивается только к двадцати пяти годам, но не хочу вас обидеть, я думаю, что душа перестает расти в конце средней школы, и кем вы будете после окончания школы, тем вы и останетесь. Я видел это в действии: если ты стал мудаком в восемнадцать лет, то, скорее всего, останешься им на всю жизнь.

Это еще одна причина, по которой мне нравится эта работа, потому что у этих детей еще есть надежда. Неважно, откуда они родом,