Измена. Подарок небес - Диана Шторм Страница 10

Так, что там у нас дальше по-плану?

Нахожу в Яндекс контору по срочной смене замков. Игнорируя настойчивое позвякивание Вотсап (даже смотреть не хочу, что там мне пишет этот гад), набираю контактный номер и оформляю заявку:

«Да, сегодня возможно… да, мастер будет у Вас через пол часа… да, окончательная стоимость будет известна после приезда специалиста — всё зависит от сложности работ, от типа замка и от требований к новому механизму… да, вы сможете оплатить услугу на месте, с помощью карты или наличными средствами…»

Выдыхаю, теперь мне остаётся лишь ждать. Надеюсь, что скоро моя крепость будет укреплена и мне не придётся больше переживать на тему внезапного и нежелательного вторжения Глеба.

Боже мой! А ведь ещё совсем недавно, скажи мне кто-то о подобном, я бы просто рассмеялась ему в лицо.

На протяжении нескольких лет, Волк являлся центром моей Вселенной а, до появления ребёнка и основным её смыслом.

Мы познакомились с ним, когда я училась на третьем курсе «графики».

До момента нашей встречи, вся моя жизнь крутилась вокруг учёбы и творчества. Не то, чтобы я была классической заучкой, просто мне действительно, до умопомрачения нравилось то, чем я на тот момент занималась. Постепенно рисунок вытеснил все другие увлечения, встречи с друзьями и студенческие тусовки не могли восполнить тот драйв, который дарило мне изобразительное искусство.

— Одержимая, — не раз говорила мама.

Этот эпитет не являлся оскорбительным. В её интонациях сквозило искреннее восхищение и толика глубокой печали.

Любовь к рисованию передалась мне по наследству от отца. Он был очень талантливым и, в рамках нашего города, весьма востребованным художником. Ярым фанатом своего дела. Сколько себя помню, наш дом всегда больше походил на художественную студию, нежели на обиталище средне-статистической «нормальной» семьи — и мне это безумно нравилось. Я буквально боготворила отца и обожала наблюдать, как он работает. Отец был мастером на все руки — ему одинаково хорошо давались как портреты, так и пейзажная живопись. Но больше всего он любил писать людей. Будь то портрет или художественная зарисовка — люди на его полотнах всегда выходили изумительно живыми, одухотворенными. Неудивительно, что эта его способность и являлась основным источником дохода нашей семьи. И доход этот был вполне существенным. Не могу сказать, что мы были безумно богаты, но вполне могли себе позволить приличный загородный дом, ежегодные поездки на отдых у моря и оплату моего обучения в частной школе с художественным уклоном.

Творчество. Я жила в нём.

Наш дом постоянно был заполнен различными интересными людьми. Художники, поэты, писатели, местечковые актёры — все они были частыми и постоянными гостями нашего дома. Мне казалось, что так будет всегда. Но сказочный мир рухнул в одно мгновение — папа неожиданно и сильно заболел. Его не стало за два месяца до моего четырнадцатого дня рождения. Рак сожрал его всего лишь за год и это был самый жуткий год в нашей жизни. Мама, буквально на глазах, постарела лет на десять и ещё долго не могла оправиться от потери любимого «Сашеньки».

Поначалу друзья отца искренне пытались нас поддерживать, помогать, но мама впала в состояние жесткой апатии — время шло, а атмосфера безмерной потери не покидала нашу семью. Люди приходили, пытались развлечь, вытащить из трясины траура и уныния, но понимая тщетность своих потуг, постепенно уставали, отсеивались, забывая дорогу в наш дом.

Постепенно ушли все, кроме лучшего друга отца — Полянского Павла Сергеевича, моего любимого дяди Паши. Не смотря на то, что мы жили в холодной Сибири, а дядя Паша в солнечном Сочи, он стабильно, раз в пару месяцев, приезжал к нам на несколько дней. И только в эти дни мама по-настоящему оживала. Он вытаскивал нас на долгие загородные прогулки, в зоопарк, в кино, на спектакли и музыкальные концерты. Водил в кофейни и буквально запинывал маму в магазины одежды и спа-салоны. Именно он воодушевил её вернуться к музыке и попробовать себя в качестве репетитора. Медленно, но верно, мы стали выбираться из тьмы на свет и наша жизнь, постепенно, вошла в нормальную колею. Дом мы продали (он давил на маму, ей всюду виделся отец, чудилось его присутствие) и переехали в небольшую квартиру в центре города. Основная часть папиных работ была передана в местный краеведческий музей, что-то продано с аукциона, а часть полотен оставлена мне, либо подарена дяде Паше.

Помню вечер, когда мама, потупив глаза, объявила о моём переходе в обычную школу — частная стала для нас непозволительной роскошью, ведь предстояло ещё думать о моей дальнейшей учёбе, а высшее образование — дело весьма затратное (от моей идеи работать и учиться на заочном, мама решительно отмахнулась, сказав, что Сашенька ей такого просто бы не простил).

Вот так и вышло, что одиннадцатый класс я заканчивала в другой школе. Все контакты с прежними друзьями довольно быстро оборвались (я уже не соответствовала их уровню), а новых друзей, к выпускному, мне завести так и не удалось — выработался у меня некий комплекс недоверия к людям.

Выбор будущей специальности не оставлял никаких сомнений. Поступила я мало того, что легко, так ещё и на бюджетное отделение.

К окончанию первого курса, дядя Паша внезапно решился и сделал маме предложение руки и сердца. И мама, проплакав пол ночи перед портретом отца, неожиданно это предложение приняла. Тем же летом они поженились и мама, боящаяся оставлять меня одну, после долгих сомнений и уговоров, всё-таки перебралась к дяде Паше в Сочи, а наша квартира фактически перешла в моё полное распоряжение.

Так началась моя взрослая, самостоятельная жизнь.

Я занималась любимым делом, подспудно стараясь оправдать оказанное мне доверие. Год пролетел незаметно и практически бессобытийно. Ни парням, ни тусовкам, ни романтике, в том моём мире, места не было.

Не было и быть не могло… пока я не встретила Глеба…

Глава 12

Наша первая встреча. Помню всё настолько чётко, как будто бы это случилось только вчера…

* * *

Захожу в аудиторию и встаю за своим мольбертом. Накануне Алла Иннокентьевна намекнула, что на следующем занятии нас ждёт нечто «из ряда вон».

— Ну, девчонки, радуйтесь — выхватили-таки свой золотой билетик. Такая фактура вас ожидает — закачаетесь! — с заговорщицкой улыбкой изрекает наш педагог — И только попробуйте схалтурить и не оправдать мои надежды! Заставлю до конца года исключительно голых старушек рисовать!

— Что же там