Шум дождя - Тори Ру Страница 10

Как по наитию он оборачивается, походкой модели направляется ко мне, подхватывает мое худое, обмякшее тело и крепко обнимает. Меня штормит. В эту минуту я прощаю человечеству все прегрешения, ошибки и глупости, совершенные во имя любви.

Взявшись за руки, мы гуляем по пыльным вечерним улицам. Шарк рассказывает о своей насыщенной жизни, о крепкой дружбе с Фантомом и о том, какой тот во всех отношениях замечательный человек, а я молчу и восторженно слушаю. Впрочем, я бы при всем желании не смогла поддержать разговор — сейчас я способна лишь улыбаться, кивать и поддакивать.

Сиреневое небо платком растянулось над головой, высоко-высоко, в кислородных потоках, реют серебристые крылья белой птицы. Острый шип сожаления впивается в сердце, но я сторговываюсь с собой на том, что Вася жив и давно добрался до дома. И сейчас его мир наполнен точно таким же светом, теплом и счастьем.

От воды поднимается белый туман, сумерки сгущаются, на набережной включается подсветка. В ее причудливых оттенках Шарк превращается в сошедшего с экрана героя аниме, и я ловлю ошарашенные, полные зависти взгляды проходящих мимо девчонок…

У граффити с изображением акулы в черно-оранжевых языках пламени мы останавливаемся, и Шарк не без гордости объявляет:

— Моя работа. На фестивале стрит-арта в этом мае я взял за нее вторую премию.

— Восхитительно… — ахаю я, интуитивно понимая, что вопрос про обладателя гран-при лучше не задавать. — Любишь эту тематику?

— Обожаю! Дикая и мятежная природа. Гнев, бесстрашие, опасность, грация… — Шарк говорит с таким жаром, что можно заслушаться, накрывает мое плечо надежной ладонью и увлекает к сияющим витринам магазинов и ресторанов. — А еще акула — символ власти и превосходства над любым препятствием и соперником. Я никогда и ни перед чем не отступаю. И ничего не боюсь.

Его жизненный девиз не бьется с историей про побег из музея, но я и тут прикусываю язык. Этот парень подарил мне самые яркие и волнующие мгновения в жизни. И, что бы ни случилось, воспоминания о них никогда не померкнут.

***

Мы сидим под полосатым навесом уличного кафе, и Шарк, откинувшись на спинку пластикового стула, любуется алым закатом. Солнце медленно исчезает за домиками дальнего района, усиливается ветер, от воды несет холодом, тиной и сыростью. Я мерзну, дрожу и ежусь, но упорно жую купленное Шарком мороженое. Он не спросил меня о предпочтениях, выбрал не те добавки и переборщил с шоколадом, но я с показным удовольствием ем даже ненавистную корицу.

— Ты испачкалась. Такая забавная… — Он тянется через столик, стирает подтаявшее мороженое с моих приоткрытых губ и пристально на них смотрит чернющим, многообещающим взглядом.

Голова кружится, дыхание спирает, зубы стучат. Настолько тяжелую романтику моя неокрепшая психика, кажется, не вывозит.

К счастью, на айфон Шарка приходит сообщение. Он отвлекается от пожирания меня глазами, что-то нервно пишет и грустно вздыхает:

— Срочные дела, черт бы их побрал. Извини, мне нужно домой. Приятно было погулять с тобой, Варя. Отсюда доберешься?

Выныриваю из волшебного сна — прямиком в мутную реальность. Моргаю, тихонько всхлипываю от разочарования, пожимаю плечами и не своим голосом пищу:

— Без проблем. Мне тоже пора.

— Сорри. Я бы тебя подвез, но тачка в ремонте. А меня сейчас приятель подберет…

На прощание Шарк снова меня обнимает и, оставив в волосах терпкий запах полыни и сожалений, отстраняется и озорно подмигивает. Ничего не закончилось, но я больше не чувствую себя исключительной и счастливой. Помахав ему, разворачиваюсь и тащусь к остановке.

Вскоре из-за поворота выруливает комфортабельный белый автобус. Предположив, что маршрут номер три доставит меня и обратно, ныряю в теплый салон, занимаю пустое сиденье и, отключив мозг, залипаю на тупые ролики, залетевшие ко мне в рекомендации. Но спустя полчаса выясняется, что автобус едет не туда, и через две остановки — конечная.

Небо за пыльным стеклом застилают махровые, черные тучи, басовито бормочет гром, и из глубин души лезет тошнотворный, всепоглощающий ужас.

Покрепче вцепляюсь в поручень, напряженно пялюсь в темноту и вдруг вижу изумрудное свечение, сочащееся из переплетений ветвей и густой листвы. Я мгновенно опознаю жуткий сквер и, в надежде добежать до знакомой остановки и добраться домой до грозы, выскакиваю из автобуса. Но, как только оказываюсь под сенью стонущих и скрипящих деревьев, мир снаружи погружается в катастрофический, мощный ливень.

Шум дождя пробирается под кожу, миллионами паучьих лапок смыкается на горле и перекрывает кислород. Зрение искажается серой рябью, одуряющая слабость превращает тело в вату, я сейчас умру… Прикрываю ладонями уши, хватаю ртом воздух и судорожно оглядываюсь. По тускло освещенной аллее проносится порыв ледяного ветра, дверь музея с хлопком и воем распахивается, и я, подгоняемая смертельным ужасом, через три ступеньки вбегаю внутрь.

9

Оглушающий шум грозы тут же смолкает, грохнувшая за спиной дверь обрубает липкие щупальца страха, и меня поводит от мгновенного облегчения. Стираю кулаком слезы, стряхиваю мерзкие капли с одежды, дышу, дышу, дышу и… улыбаюсь.

Даже это овеянное жуткими легендами место куда уютнее, чем ливень, беснующийся за заколоченными окнами. А еще оно хотя бы предсказуемо, в отличие от дурацкой взрослой жизни с персонажами, чьи намерения непонятны, а поступки — обидны до горечи.

Я судорожно осматриваюсь и, вцепившись в лямку верной сумки, жду нападения незримых сущностей, но ничего не происходит. Вокруг простирается огромный холл, в его глубине горит холодный дежурный свет, пахнет пылью и старостью. Торжественно колышутся тяжелые бордовые портьеры, и тени от них оживают и расползаются по стенам от каждого сквозняка.

Достаю из кармана телефон и, прищурившись, сверяюсь со временем — четверть одиннадцатого, Фантом, скорее всего, все еще тусуется у нас, и Лиза убьет меня, если я попрошу за мной приехать. Как бы там ни было, стоит сообщить ей о моем затруднительном положении. Но, как только я открываю список контактов и собираюсь набрать ее номер, телефон озадаченно тренькает, и индикатор сети исчезает.

В выставочных залах клубится непроглядная чернота, отовсюду веет тайной, которую мне жизненно необходимо разгадать. На негнущихся ногах шагаю к широкой мраморной лестнице и, словно в тумане, поднимаюсь наверх. Позолота на перилах и лепнине загадочно поблескивает, снаружи долетает отзвук грома, но древние стены надежно защищают меня от стихии, и я ускоряю шаг.

Нет здесь никаких призраков — ума не приложу, что могло так напугать сильного и смелого Шарка