Поэма о Шанъян. Том 3–4 - Мэй Юйчжэ Страница 7

Во дворце только-только все пришло в норму, а сердца людей едва оправились от тревог. Еще одно потрясение никто не выдержит. Как только все узнают о том, что император оказался в таком положении, и при дворе, и в народе поднимется шум. Император все это время находился в безопасности в собственном дворце, как же так вышло, что он внезапно стал прикован к постели? Кто поверит, что это просто несчастный случай? Как бы ни был влиятелен Сяо Ци, людские рты если начнут злословить – это уже будет невозможно остановить. Более того, начнут спрашивать и о том, как слабоумный маленький император вообще сможет править страной. Если Цзин-эра низложат, императорский трон перейдет к Цзыданю? Если Цзыдань вступит на престол, вернется и старая партия? Остывшая было зола разгорится вновь?

Я пристально смотрела на Сяо Ци, он крепко держал мои ледяные ладони. Тело и сила его рук заставили меня постепенно восстановить самообладание, но на сердце становилось все холоднее и холоднее.

Глядя на меня, он спокойно спросил:

– Кто еще знает о состоянии императора?

– Кроме пяти придворных лекарей, только люди из дворца Цяньюань, – с трудом ответила я.

Сяо Ци немедленно приказал запечатать двери дворца Цяньюань – никому не разрешалось покидать дворец. В это же время он вызвал пятерых лекарей к себе.

– Я навестил императора – его травмы не так серьезны, как говорил придворный лекарь Фу. – Сяо Ци равнодушно скользнул взглядом по лицам лекарей – одному за другим. По его взгляду никто не мог понять, о чем он думает. – Уважаемые господа, вы уверены в своем диагнозе?

Лекари обменялись растерянными взглядами. За стенами дворца стояла холодная зима, но они вспотели. Лекарь Фу опустился на колени, его борода чуть дрожала, а по лбу стекали капельки пота. Дрожащим голосом он ответил:

– Да. Старый слуга поставил точный диагноз. Ошибки быть не может.

Я тихо, спокойно сказала:

– Это очень важно. Господин Фу, подумайте как следует.

Лекарь Чжан, стоявший позади старика, вдруг робко опустился на колени прямо перед Сяо Ци и коснулся пола лбом.

– Докладываю ван-е: диагноз презренного слуги отличается от диагноза господина Фу. Презренный слуга считает, что его величество повредил мышцы и кости, эти травмы не угрожают его жизни, и через полмесяца его величество поправится.

Третий лекарь так же медленно опустился на колени и поклонился в землю.

– Диагноз презренного слуги и господина Чжана также отличаются. Господин Фу действительно поставил неверный диагноз.

Лекаря Фу охватила дрожь, а лицо мгновенно побелело. Он опустил голову, но ничего не ответил в свою защиту. Оставшиеся два лекаря с ужасом посмотрели друг на друга. Нерешительно потоптавшись на месте, они тут же опустились на колени и склонили головы до земли, одновременно сказав:

– Презренный слуга согласен с господином Чжаном!

– Лекарь Фу, вам есть что сказать? – мягко спросила я, стараясь дать еще один шанс сделать правильный выбор.

Седовласый придворный лекарь Фу ответил не сразу. Подняв голову, он медленно сказал:

– Лекарь следует законам, презренный слуга не смеет говорить необдуманно.

Я отвернулась и тихо вздохнула, не в силах смотреть на его седые волосы и серебряную бороду. Лицо Сяо Ци становилось все более мрачным. Он кивнул и сказал:

– Господин Фу, ван [21] восхищается вашим характером.

– Старый слуга служит придворной знати более тридцати лет. На пороге смерти я насмотрелся, как люди рождаются и умирают, видел человеческую славу и позор. Ван-е одарил старого слугу незаслуженной похвалой – душа старика благодарит за это. – Старик выпрямился, выглядел он спокойно. – Лишь прошу ван-е за своих родных в холщовых одеждах [22] – позвольте им вернуться в свой родной дом, чтобы они могли прожить остаток жизни в спокойствии.

– Не переживайте, ван будет относиться к вашей семье с должным уважением, – почтительно кивнул Сяо Ци.

В ту же ночь придворный лекарь Фу объявил, что поставил неверный диагноз, и покончил с собой, приняв яд. Всех слуг дворца Цяньюань бросили в тюрьму, поскольку они не отдавали все силы на службе и не смогли уследить за маленьким императором. Я же должна была подобрать на их место людей, преданных мне.

Инцидент с маленьким императором утих. Когда он оправился от травмы, я проводила с ним дни, мы гуляли по императорскому саду и все было будто как прежде. Вот только император уже не был тем румянощеким очаровательным мальчиком, не мог озорничать, как раньше. С того дня он больше ничего не чувствовал. Отныне он был не более чем деревянная кукла.

Каждый день придворные чины, как и прежде, посещали его и воздавали должные поклоны, но видели они его только через опущенные занавесы. Никто, кроме самых доверенных слуг, не имел права приближаться к нему. Раньше Цзин-эр навещал императрицу-бабушку каждый день в стенах дворца Юнъань. Теперь он навещал ее только в первый и пятнадцатый дни лунного месяца под предлогом, что императрице-бабушке должно оставаться в покое и побольше отдыхать. Во дворце Юнъань было меньше всего доверенных мне лиц, которым разрешалось приближаться к императору. Возле тети была юная служанка А-Юэ. В тот день она единственная не испугалась из-за случившегося. Впоследствии она стала моей самой преданной служанкой и всегда с особой тщательностью и осторожностью исполняла все приказы. Так вышло, что с тех пор как Юйсю вышла замуж, мне очень недоставало служанки, которой я могла бы полностью довериться, поэтому я забрала А-Юэ в свою резиденцию, чтобы она всегда была со мной.

Слабоумие Цзин-эра стало самой большой тайной дворца, но вечно сохранять это в секрете не выйдет. Маленький ребенок не вызывал подозрений, но когда он подрастет, правда рано или поздно станет всем известна. Однако пары лет будет достаточно, чтобы Сяо Ци смог принять меры.

В середине зимы снег на юге Поднебесной начал таять, едва миновал канун Нового года, а на пороге уже стояла ранняя весна. Дворец и вся округа расцвела фонарями и украшениями – все готовились к Празднику фонарей.

В этот радостный, торжественный день регентствующий Юйчжан-ван издал приказ, и триста тысяч солдат отправились с карательной экспедицией на юг, в Цзяннань. В тот же день Цзылюй и Чэнхуэй-ван потерпели поражение и бежали в Цзяннань, где примкнули к богатейшему землевладельцу Цзяньчжан-вану. Пока политическое положение в столице оставалось неустойчивым, у Сяо Ци не было времени на другие дела, а потому у мятежников Цзяннани было достаточно времени, чтобы отсрочить свою гибель. Члены знатных домов, обитающие на