Поэма о Шанъян. Том 3–4 - Мэй Юйчжэ Страница 5

Однако в глубине души меня все равно одолевала труднообъяснимая печаль. Возможно, было бы ужасной насмешкой, если бы имя его дочери дала я. Подумав об этом, я беззвучно вздохнула, затем обратилась к нюйгуань [16] и попросила передать письмо в Жертвенный приказ [17]. Чиновник составил доклад и предоставил его мне. Я немедленно вызвала шаофу [18], приказала ему подготовить и организовать поздравительную церемонию в императорской усыпальнице.

Свеча догорела, пора было идти спать. Я вытащила заколку, и длинные волосы рассыпались по плечам, касаясь талии.

На Сяо Ци был только свободный шелковый халат. Он подошел и обнял меня со спины. Я чувствовала, как его высокое и крепкое тело прижималось ко мне, нас разделял лишь тонкий слой шелка. Щеки заполыхали, и приятный жар разлился по всему моему телу. Я обернулась, обвила руками его шею, скользнула пальцами по воротнику, нежно ведя подушечками пальцев по вышивке в виде дракона. Свернувшийся дракон – символ императорского рода. Но летающий дракон – символ самого императора. Я не знала, когда свернувшийся дракон с его одежд сменится летящим, гордо взирающим в небо драконом… Но знала, что день этот – не за горами.

Его руки скользнули под мой шелковый халат, медленно двигаясь от талии к груди. Тепло его ладоней обжигало каждый изгиб, каждую частичку моей кожи. Дыхание чуть сбилось, и я, прикусив губу, встретилась с ним взглядом. Глаза его затмило нескрываемое страстное желание. Он медленно склонился ко мне. Все ближе и ближе… После долгого, почти удушающего поцелуя он мягко отстранился и скользнул тонкими губами по моей шее, затем мягко прихватил мочку уха. Сквозь тихий стон я услышала его шепот:

– Для дитя императорского дяди уже подготовили подарки и церемонию?

Я вздрогнула и встретилась с острым взглядом Сяо Ци – у меня сердце сжалось.

– Это девочка, – с тревогой сказала я. В горле тут же пересохло.

– Я знаю. – Он слабо улыбнулся, но в глазах его не было и тени тепла.

Но тут же на сердце стало спокойно – я слишком много переживала, опасаясь, что если у Цзыданя родится сын, то он сможет претендовать на трон. Поскольку Сяо Ци знал, что родилась девочка, зачем задавать такие вопросы?

– Что тебя беспокоит? – Голос его обжигал холодом, а взгляд резал острее ножа.

Я застыла, рой мыслей не давал мне покоя. Как вдруг я поняла… Неужели он ревновал меня к ребенку? Он прекрасно знал, что я очень любила Цзыданя, а он – меня. Но мы даже не общались эти годы. Я уверена, что Цзыдань давно забыл обо мне. Я рассмеялась и уверенно заверила:

– Славно! Малышка родилась от наложницы с жалким прошлым в холодной императорской усыпальнице. Именно поэтому мне так ее жаль! Церемония будет такой же, как у любой принцессы во дворце. Что во всем этом ван-е считает неподобающим?

Увидев, с какой готовностью я признала, что испытываю к девочке жалость, Сяо Ци на мгновение лишился дара речи. С совершенно серьезным выражением лица он спросил:

– Просто жаль?

Я моргнула и улыбнулась.

– А как это еще называется? Любить нужно не только дом, а даже ворон на его крыше [19]!

Сяо Ци не нашелся, что ответить мне. Я видела, как он смутился. Но когда я обняла его, то заметила, как в его глазах вспыхнул гнев.

– Ты прекрасно знаешь, что в детстве мы с Цзыданем любили друг друга. – Я подняла брови и нежно улыбнулась, наблюдая, как он бледнеет. – В те годы ты не знал, что на свете существует девушка по имени Ван Сюань. А я не знала, что существует мужчина по имени Сяо Ци. Тогда я думала, что меня окружают самые хорошие люди. Но я не знала, что по-настоящему любить кого-то – это совсем не то же самое, что быть рядом с возлюбленным моего детства.

Сяо Ци продолжал холодно смотреть на меня. Губы его сжались, но взгляд заметно потеплел – и тепло это невозможно было скрыть.

– И чем же отличается такая любовь?

Я приподнялась на цыпочках и нежно поцеловала его в шею, подобно тому как стрекоза касается поверхности воды. Затем, растягивая звуки, сказала:

– Какая разница?.. Как ты поймешь, если не попробуешь?

– Попробую? – Дыхание его вдруг участилось, а суровое лицо больше не могло оставаться напряженным. Он усмехнулся. – Ты первая начала!

Вдруг он обхватил меня за талию, поднял на руки и пошел вместе со мной к постели.

Старые сожаления

Утренние лучи осветили холодную землю. Я и не заметила, как снова наступила зима. С детства я была не самой крепкой девочкой, каждую осень и зиму страдала от простуд. Если я заболевала, могла провести в постели полмесяца. Сегодня мне стало заметно лучше. Сяо Ци рассказал, что Цзин-эр начал чаще скандалить, потому что давно не видел свою гугу. Приободрившись, я отправилась в императорский дворец, чтобы повидать маленького императора.

Когда я подошла к главным воротам, то сразу услышала веселый смех Цзин-эра. Но когда я взглянула на него – радость моя сменилась раздражением… Он катался на спине кормилицы и шлепал ее, как будто ехал верхом на лошади. Вокруг собрались придворные служанки и наперебой подбадривали его маленькое величество. Дворец Цяньюань наполнился шумом. Когда я подошла к самому порогу, никто даже не обратил на меня внимания.

– Ваше величество! – холодно сказала я. – Что вы делаете?!

Все разом обратили на меня внимание – с ужасом попадали на колени, боясь даже головы поднять. Когда Цзин-эр увидел меня, тут же спрыгнул со спины кормилицы, захихикал и побежал ко мне.

– Гугу! Обнимать!

Ступал он все еще нетвердо… Заметив это, я бросилась ему навстречу и крепко обняла. Он тут же обхватил меня руками за шею. Пришлось поднапрячься и поднять его на руки – а он прибавил в весе! Мальчик, который еще совсем недавно был не больше котенка, так вырос!

Со всей серьезностью во взгляде я посмотрела на него и сказала:

– Ваше величество сегодня плохо себя вел – непослушный ребенок. Гугу же говорила, что вам запрещено бегать по дворцу – вы можете упасть. Помните об этом?

Цзин-эр тут же опустил свои большие черные блестящие глаза, но так ничего и не