Сводные. Том 1 - Лена Харт Страница 44

Улыбаюсь про себя, делая то, что мне говорят. Вытаскивая холодильник, направляюсь к пляжу, и Алиса следует за мной. Меня расстраивает, что она пошла к тому пруду одна, но я рад, что мы первые привели её сюда. Тут веселее.

— Сюда ещё кто-то приходит? — спрашивает она.

Ставлю холодильник на место и замечаю, как она осматривает маленький пустынный пляж.

— Да, — говорю я ей. — Но ещё рано. Зато зимой он будет предоставлен только нам.

Стягиваю рубашку и сбрасываю туфли.

— Замерзшее озеро, — размышляет она. — Только для нас. Фантастика.

Перед нами возвышаются скалы, вода стекает вниз, а деревья и листва окружают нас, защищая от яркого солнечного света. Однако слева деревья немного расступаются, открывая вид на реку, журчащую по камням. Запах гранита и мха наполняет мои ноздри, и я мог бы наслаждаться этим зрелищем, если бы не был здесь уже тысячу раз.

Смотрю на Алису, и этот вид мне нравится больше. На ней белые шорты и одна из её собственных клетчатых рубашек, клетки розового и синего цвета. Рубашка сидит так же хорошо, как и самые дорогие. Я рассматриваю её наряд. Она будет плавать в этом или…?

— Ты в порядке? — спрашиваю я, замечая, что она смотрит в сторону.

Но когда я прослеживаю её взгляд, понимаю, что она наблюдает за Тимуром, который взбирается на скалу у водопада, одетый только в джинсы.

— Ага.

— Мы собираемся нырнуть, — говорю я ей. — Хочешь присоединиться?

— Нырнуть? — она надевает солнцезащитные очки на глаза. — Ты не распугаешь рыбу?

Смеюсь.

— Извиняюсь, правда, — говорю я и захожу в воду, ныряя через несколько метров. Брызги летят, рассекаю прохладную воду и не могу сдержать улыбку, когда догоняю своего брата.

— Она определённо причина остаться, правда? — зову его, находящегося в нескольких метрах надо мной. — Мне нравится, когда она рядом.

Тимур продолжает подниматься, ползя по склону к вершине водопада.

— Кивни один раз, если ты думаешь о том же, что и я, — говорю я.

Наконец, он переводит взгляд на меня сверху вниз, его тёмные глаза, как обычно, лишены жизни, и он останавливается на полпути к вершине.

Но я продолжаю подниматься.

— Я знаю, какой ты, — подшучиваю я. — Той ночью ты так сильно на неё нападал, что она не могла произнести ни слова.

Он снова смотрит на пляж, где находится Алиса. Я тоже смотрю туда и вижу, что она сняла рубашку, и на ней белый верх бикини, прикрывающий грудь, которую она так искусно скрывает под моей одеждой. Её грудь слишком велика для лифа, но она не снимает шорты, а сидит на одеяле, сложив руки на коленях, и смотрит на нас сквозь солнцезащитные очки.

— Что она чувствовала? — спрашиваю я.

Но когда я оборачиваюсь, Тимур снова карабкается вверх, его чёрные волосы от пота прилипают к шее и вискам.

— Тимур? — Хватаю камешек и бросаю ему в ноги. — Как это было?

Он хмуро смотрит на меня, но продолжает подъём.

Снова смотрю на Алису. Мой отец садится рядом с ней на корточки, показывая ей, как насаживать наживку на крючок. Должен отдать ей должное. Она потворствует ему. Я же чертовски ненавижу рыбалку.

— Интересно, что она чувствует, когда счастлива? — спрашиваю его. — Когда она полностью отдается кому-то и позволяет себе желать этого?

Мне бы хотелось увидеть, как она выглядит, когда полна жизни.

— Вчера мне было так больно видеть её в таком состоянии, — не знаю, слышит ли он меня, но я продолжаю наблюдать за ней. — Она нуждается в нас.

Мне нужен ещё один присутствующий в доме, если я хочу пережить здесь ещё одну зиму.

Поворачиваюсь к Тимуру, он останавливается. Он смотрит на меня сверху вниз.

— Не прогоняй её, — предупреждаю его. — Я серьёзно. Если она останется, я останусь тоже.

А затем добавляю:

— По крайней мере, на зиму.

Глава 22

Алиса

— Ты сказала, что не хочешь ловить рыбу, — говорит дядя, стоя за моей спиной.

Сматываю леску, оглядываюсь через плечо и вижу, как он приближается.

Я оборачиваюсь — он нашёл меня.

Моя фланель, обвязанная вокруг талии, бьётся о бёдра, а кожа на обнажённой спине и плечах покалывает.

Он останавливается рядом со мной, насаживая наживку на крючок.

После того как мальчики начали нырять со скал, Макс пытался убедить меня ловить рыбу, рассказывая о том, как работают катушка и удочка и как забрасывать леску. Но я почти не слушала. Прыжок Тимура с вершины водопада заставил мой желудок сжаться ещё сильнее, чем во время моего общения с Егором этим утром.

Мне не хотелось, чтобы он уходил из душа.

Я ждала, что он прикоснётся ко мне.

— Тебе не нравится когда тебе помогают? — спрашивает меня Макс.

Делаю вдох. Неа. Вот почему я решила прокрасться сюда, пока он не смотрел, и сделать это самостоятельно.

Наблюдаю за течением воды в том месте, где моя леска исчезает под поверхностью воды.

Рыба правда плавает в ручьях с таким сильным течением?

— Ты не спрашиваешь, понимаешь? — продолжает он, пытаясь поймать мой взгляд. — Я предлагал.

— Я одиночка.

Он фыркает себе под нос. Течение тянет леску, и я немного наматываю её, пока он забрасывает свою, катушка громко поёт.

Он прочищает горло.

— Так как же ты можешь стрелять, но не ловить рыбу?

— Я никогда не хотела учиться.

— А сейчас?

Бросаю на него взгляд и говорю.

— Не хочу быть единственной, кто не умеет.

Мне не нравится, когда другие делают всё за меня. Мне нравится изучать новые вещи. Я умею делать оригами, играть на укулеле три песни, печатать семьдесят слов в минуту, и мне потребовалось всего три месяца, чтобы научиться стоять на руках.

— Конкуренция? — спрашивает он.

— Нет, с чего ты взял? — отвечаю, выгибая бровь. — Это семейная черта Буткевичей?

— Нет, Соколовых.

Я ожидала услышать претензии к своей семье.

— Теперь ты наша, — говорит он, встречаясь со мной взглядом.

Теперь наша.

— Когда ты здесь, ты — Соколова.

Мягкие глаза Макса смотрят на меня, и от этого взгляда в моей груди поднимается тепло, хотя я и не понимаю почему.

Отвожу взгляд и внезапно осознаю, что он полуодет, но его взгляд не отрывается от меня. Вижу его краем глаза, когда немного наматываю леску. Меня окружает его запах — смесь травы, кофе и чего-то ещё, что я не могу вспомнить.

— Эти штуки похожи на веревки, — и я чувствую, как он берёт одну из моих кос.

Он сжимает мою густую светлую косу в кулаке и отпускает её, откашливаясь.

— Могу я тебе кое-что сказать? — спрашивает