Алый камень - Э. Энн Джуэл Страница 41

Я морщу нос и высовываю язык, хватая с пола свой рюкзак.

— Это очень полезно. Не то, чтобы ты понял. — Я наклоняюсь над матрасом, чтобы быстро поцеловать его.

— Пока.

***

Я не думала, что может быть что-то хорошее в том, что Тео меня бросит, но пока я не могу позволить себе машину, мне нужно иметь возможность сесть на сиденье велосипеда. Невозможно сесть на Schwinn через несколько часов после того, как на нем катался Теодор Рид.

В то время, когда думала, что умираю, я ни разу не молилась о том, чтобы жить. Я ни разу не думала, что буду жить. Я медитировала и благодарила за каждый подаренный мне день, за людей, которые делили со мной моменты, придававшие моей жизни больший смысл, и за возможность испытать столько любви. Однако сейчас, стоя на ступеньках южного особняка Муров, я молилась и умоляла, чтобы Нолан уже ушел.

Дверь открывается. Не повезло.

Я улыбаюсь, чувствуя, как жар достигает кончиков моих ушей, когда засовываю руки в карманы, вытаскиваю их, тереблю подол рубашки, затем снова засовываю их в карманы.

— Доброе утро. — Приветствие Нолана кажется слишком неловким, как и его улыбка.

Без сомнения, я бы смутилась на его месте. Это естественная реакция, когда ты становишься свидетелем чего-то настолько личного. Не так ли?

Я поднимаюсь по ступенькам, как заключенный, направляющийся в комнату для казни.

— Ты как-то странно ходишь. Что-то случилось?

Вот черт! Моя голова склоняется — первый шаг к тому, чтобы все мое тело рухнуло на пол. Смерть от полного унижения — вот моя вероятная участь.

— Ваш южный шарм сходит на нет, мистер Мур. — Я осматриваю фойе, словно вижу его в первый раз. Любая вещь требует большего внимания, чем Нолан.

— Я просто проявил заботу о вашем здоровье. Очень по-джентльменски с моей стороны.

Я закатываю глаза, поднимаясь по лестнице, стараясь не обращать внимания на боль и не выглядеть так, будто я несколько дней сидела на лошади.

— Тео решил остаться?

— Нет.

— Значит, мне следует ожидать твоей отставки в ближайшее время?

— Нет. — Я поворачиваюсь, когда дохожу до верха лестницы.

Нолан хмурится.

Я пожимаю плечами, борясь с болью, что трудно сделать, потому что в данный момент болит все, вплоть до моей души. Но… я жива и никогда не буду принимать эту незначительную мелочь как должное. По крайней мере… я надеюсь, что нет.

— Он сложный. — Объяснение Нолана не стало для меня новостью. — Кроме того, ты еще не избавилась от рака.

Я киваю.

— Я знаю. — Когда я замечаю, что дверь Нелли все еще закрыта, я сажусь на лестничной площадке и упираюсь локтями в колени.

— Тео — не единственная причина, по которой я не вернулась в Лондон. Что-то в моей жизни изменилось за последние шесть месяцев, и это что-то повернуло вспять прогрессирование моего рака. Я отказалась от своей профессии, электроники, вредных привычек питания, поздних вечеров и ранних утр, из-за которых я постоянно недосыпала. Я действительно считаю, что не одна вещь вызвала мой рак, а скорее совокупность многих вещей, которые в конечном итоге подтолкнули мое здоровье к переломному моменту. Поэтому я не вернусь назад — ни к своей работе, ни к старым привычкам, ни к жизни в целом, которая, казалось, отвернулась от меня.

— Ты боишься, что, если сделаешь это, то рак вернется?

— Да.

— Ты просила Тео остаться?

— Нет.

— Почему?

— Потому что, когда уезжала из Лондона, я не хотела, чтобы кто-то просил меня остаться. Я хотела, чтобы все уважали мою потребность уехать — уважали мое решение не проходить лечение от рака. Я не хотела объясняться. Я хотела… Мне нужно было уйти. Это не означало, что я перестала любить Дэниела или моего отца.

— Ты думаешь, у Тео рак?

Я немного смеюсь.

— Нет. Ну… я не знаю. Но он знает, что я люблю его, и я знаю, что он любит меня, так что если есть что-то большее, чем наша любовь, что забирает его, тогда…

Нолан кивает.

— Тогда ты должна отпустить его. Без вопросов.

— Никаких вопросов, — шепчу я.

Нолан скрещивает руки и упирается о перила царской лестницы.

— Он состоял в группе? — спрашиваю я, потому что этот вопрос уже слишком долго жжет дыру в моем любопытстве.

Нолан прищуривается на меня на секунду.

— Да. Почему ты спрашиваешь?

— Он упоминал об этом, но это было, когда мы жили во лжи. В то время мне было проще рассказывать ему свои сны, а не реальность. Я думаю… я не знаю… я думаю, он делал то же самое.

— Он сказал тебе, что был в группе?

— Да. Он сказал, что причина, по которой он покидает Тайби — это гастроли. Я знаю, что это неправда, но часть его рассказа показалась мне реальной.

— Он изучал теорию музыки и композицию в колледже. Его родители, особенно мать, представляли, как он будет заниматься чем-то более сложным, чем создание группы.

Тео как выпускник факультета теории музыки вызывает улыбку на моем лице. Это нечестно стереотипировать, но на самом деле… он совсем не похож на выпускника музыкально-теоретического факультета.

— Он не всегда выглядел таким… неухоженным.

Мои глаза метнулись к Нолану. Как он прочитал мои мысли?

— Я не против его неопрятности.

Он поднимает бровь.

— Ясно.

Мои уши снова нагреваются, когда я прочищаю горло.

— Так эта группа… они гастролировали?

— В течение девяти месяцев они выступали в качестве хэдлайнеров для нескольких более крупных групп, а потом… — Он закрывает глаза и качает головой.

— Потом его родители умерли?

Глаза Нолана широко раскрываются, когда он поднимает голову.

— Он рассказал тебе?

— Нет. Я случайно наткнулась на некоторые его вещи. Там были газетные статьи о его родителях. — И еще несколько очень тревожных статей вместе с ножами и пистолетами. Я не уверена, что Нолану нужно это знать. Но, может быть, кому-то нужно это знать. — Тео служил в армии или в правоохранительных органах до или после университета?

Нолан качает головой.

— Нет. А что?

— Просто любопытно. Он очень крепкий, а тут еще эти татуировки. Я не знаю. Мне показалось, что это возможно… или я просто очень стереотипна.

— Ну, с тех пор, как я его знаю, он никогда не был маленьким, но после смерти родителей он сильно возмужал. Отрастил волосы, бороду и, кажется, делал новую татуировку каждый месяц или около того в течение довольно долгого времени. Единственная татуировка, которая