Невинная любовь - Бусе Кудун Страница 4

– Нет! Пожалуйста. В этом нет необходимости, – запротестовала я.

– Смотри, – сказал он, осторожно поднимая руку. Он дал мне немного времени, чтобы я успокоилась. – Я не могу поймать такси до дома на эти деньги, но, если их хватит тебе, пожалуйста, возьми.

Я изумленно смотрела на него и на деньги, которые он мне протянул. Я понимала, что у меня нет выбора, но мне казалось неправильным просить помощи у незнакомого человека, хотя он и был так щедр, что давал деньги тому, кого знал всего пятнадцать минут.

– Ты не обязан, – сказала я, глядя в его зеленые глаза.

– И ты была не обязана давать мне обезболивающее, – сказал он, приподняв брови.

Я сделала паузу и впервые за время нашего разговора почувствовала, что он говорит искренне.

До прибытия его автобуса было всего семь минут. Значит, через семь минут я потеряю возможность, которую он мне предлагает. Я уже говорила, что растоптала свою гордость?

– Хорошо, – сказала я смиренно. Когда парень улыбнулся, я выдохнула.

Я медленно протянула руку, чтобы взять деньги, и поняла, что их хватит, чтобы добраться до моего дома на такси.

– Этого будет достаточно, не так ли? – робко спросил парень, и я с улыбкой подняла на него глаза.

– Да. Огромное спасибо.

– Бедные должны помогать бедным.

Его слова вызвали у меня искренний смех. Теперь я лучше понимала, почему кто-то платит гадалкам – чтобы услышать из уст незнакомца то, что и так знаешь о себе.

– Я беру эти деньги в долг, – сказала я, размахивая купюрами в руке, – дай мне, пожалуйста, свой номер телефона.

– В этом нет необходимости, – сказал молодой человек, и улыбка на его лице медленно погасла.

Его разозлило то, что я попросила номер? Он сказал, что он музыкант. Кто знает… Возможно, у него есть странные поклонницы, которые узнавали его номер и преследовали.

– Тогда просто дай мне номер твоего счета, – сказала я. Вряд ли он подумает, что я стану приставать к нему по номеру счета. Хотя, если он читал новости, то мог увидеть статью о парне, которого преследовали, без объяснений присылая пятьдесят центов.

– Я не хочу, чтобы ты мне возвращала деньги, – сказал он, все еще улыбаясь, – ведь тогда я узнаю твой адрес и мне придется прислать тебе коробку обезболивающих.

Я широко раскрыла глаза:

– Это было бы чересчур…

Он рассмеялся. Теперь в его смехе и взгляде не было фальши, как и в голосе.

– Возвращать деньги, которые я тебе дал, – тоже чересчур. Давай, вызывай такси. Позволь мне проследить, что ты уедешь, прежде чем я сяду в автобус.

От его заботы я почувствовала, что таю, как мороженое в жаркий летний день.

– Хорошо, – сказала я, положив конец своему прежнему упрямству. Я позвонила на ближайшую стоянку и вызвала такси.

Я снова посмотрела в его сторону и обнаружила, что он наблюдает за мной.

– Ты не дал мне свой номер телефона, не дал номер своего счета, скажи хотя бы, как тебя зовут, – спросила я.

Он сжал улыбающиеся губы и некоторое время с задумчивым выражением смотрел мне в глаза. Когда я подняла брови в ожидании ответа, его улыбка стала еще шире.

– Ну, давай же, – нетерпеливо сказала я, – ты английский принц, что ли?

Он рассмеялся.

– Я не знаю ни одного принца, который отдал бы последние деньги незнакомцу и сел бы в автобус с мелочью на карточке, – ответил он в той же манере. Затем добавил: – Меня зовут Динчер.

Динчер.

– Меня зовут Нисан. – Я протянула руку, и он пожал ее, затем, взглянув на меня, протянул другую руку и нежно обхватил мою длинными пальцами.

Его руки были такими большими по сравнению с моими, что он, должно быть, чувствовал себя так, будто здоровается с куклой Барби.

– Приятно познакомиться, – сказал он вежливо.

Хм. Он точно не английский принц?

– Мне тоже приятно познакомиться, – ответила я с улыбкой.

Огни приближающегося такси осветили улицу.

Мы отдернули руки и посмотрели на желтую машину. Когда такси остановилось рядом с автобусной остановкой, я в последний раз повернулась к Динчеру, который больше не был для меня незнакомцем.

Вместо того чтобы попрощаться, я сказала:

– Береги себя!

Он улыбнулся, прищурившись:

– Ты тоже.

Я развернулась и села в такси. Я отъезжала от единственной остановки у ресторана, куда я больше никогда не вернусь. И меня переполняла грусть от того, что я попрощалась с человеком, которого так хотела узнать поближе.

Глава 2

Иногда любовь у тебя прямо под носом

Я пялилась в ноутбук, прихлебывая кофе. Это была уже вторая чашка. Однако количество слов в документе, открытом на мониторе, оставалось неизменным – два:

«ГЛАВА ПЕРВАЯ»

Всю свою жизнь я пытаюсь написать лучшую романтическую комедию, которая попадет в список бестселлеров The New York Times. С этой целью я уже начинала шесть книг, но ни одну из них не смогла закончить так, как задумывалось изначально. Конечно, мне удавалось начинать свои истории с романтического события, но, когда дело доходило до самого интересного, мои герои вдруг превращались либо в убийц, либо в королевских особ. В результате идеальная любовь, которую я планировала на страницах моего романа, превращалась в хаос, а со мной случался очередной нервный срыв. Интересно, почему автору так сложно контролировать персонажей, которых он сам же и придумал?

Но на этот раз я была полна решимости. Я собиралась написать роман, каждое слово в котором соответствовало бы сюжету в моем воображении: идеальный роман, полный любви, жертвенности, усиленный страстью и точно со счастливым концом! Вот потому текстовый документ передо мной оставался пустым, как и моя голова.

– Ты так и не написала ни слова?

Я придвинула к себе стул и потухшим взглядом посмотрела на Эге.

– Что со мной не так? – вздохнув, спросила я.

– Ты слишком строга к себе, – ответил он, протягивая мне третью чашку кофе. – Тебе надо расслабиться и подождать, пока муза сама найдет тебя.

Эге был моим редактором. И с тех пор, как в двадцать лет я опубликовала свою первую книгу, он произносит эти слова, кажется, в сотый раз. Но во мне живет страх, что я не смогу убедить читателей в том, что пишу. И этот страх постоянно твердит мне, что если я отстану от себя, то не смогу двигаться вперед.

Сделав несколько глотков освежающего холодного кофе, я с тревогой спросила:

– А что, если я больше никогда не смогу писать? Может, мне пора отказаться от этого, пора признать, что мне не быть писателем? У меня нет запасного плана. Я никогда не была похожа на других писателей, никогда не