Выгодная позиция - Ребекка Дж. Каффери Страница 28

своем номере!»

Закатив глаза, я чуть не застонал. Только не снова про йогу. Я, наверное, никогда не

переживу этого.

«Ничего плохого в йоге нет», - говорит Йоханнес, и у меня чуть челюсть не падает.

Я был готов к тому, что эта парочка набросится на меня. Я представлял, как буду

дразнить их весь следующий час - время, на которое я согласился остаться на улице.

«Тренер команды очень любит это занятие. Он приучил меня к этому в прошлом

году, и это помогает мне раскрепоститься после многочасового пребывания в

тесной кабине. В прошлом сезоне у меня было растяжение шеи, помните? Йога все

исправила. Ну, во всяком случае, это то, что не позволило мне получить травму

снова. Теперь я клянусь в этом».

«О, Боже. Не успеешь оглянуться, как вы вместе будете делать «собаку мордой

вниз», и тогда я буду вынуждена присоединиться».

Я фыркнул. Я очень сомневаюсь в этом. Но мне не дает покоя тот факт, что Харпер

проводит свой первый сезон в высшей категории. У него никогда раньше не было

всех этих тренеров, специалистов и профессионалов, пытающихся контролировать

каждый аспект его физической формы. Кроме того, он все еще сохранил ту

неуязвимость молодости, которая заставляет с усмешкой относиться к советам

людей постарше. У него еще не было серьезных травм, и он не чувствовал, что его

тело подводит его. Его энергия заразительна, и я надеюсь, что его самонадеянная

уверенность не приведет его к необдуманным решениям, о которых он пожалеет в

будущем.

Боже, когда я начала беспокоиться о будущем Харпера Джеймса?

К счастью, Йоханнес просто смеется над предложением Харпера, и я немного

расслабляюсь. Время мигает в углу экрана телевизора, на котором показывают матч

по регби. Еще пятьдесят минут, и я уйду отсюда.

Мы еще немного говорим о сегодняшних результатах и о полете в Азербайджан на

следующую гонку. Оказывается, это одна из любимых трасс Йоханнеса. Никогда не

слышал об этом раньше. Не думал, что кто-то является ее большим поклонником. Я

и сам не против, но она слишком разделена пополам, чтобы я мог по-настоящему

наслаждаться ею. Одна сторона - широкая и открытая, полная прекрасных прямых, где можно разогнаться до максимума. Другая - узкая и извилистая, полная сложных

поворотов, которые заставляют платить за каждую ошибку в десятикратном

размере. Чтобы переключаться между этими двумя состояниями, требуется большая

концентрация. Наверное, в этом и заключается сложность, но я не чувствую себя на

высоте.

«Давай потанцуем», - быстро предлагает Харпер, когда разговор об автогонках

затихает.

Я быстро качаю головой, и не успеваю оглянуться, как Йоханнес выскакивает из

кабинки и тащит Харпера на танцпол, крича что-то о том, что это их песня.

Пока Харпер прижимается - да, именно прижимается - к Йоханнесу, я жалею, что

вообще согласился прийти. Час еще не пробил, но я пообещал Андерсу, что сделаю

все, что в моих силах, - приложу усилия, пойду на компромисс, буду хорошим

товарищем по команде. И вот я здесь, не так ли? Хотя сейчас я не могу понять, как

это делает меня лучшим членом команды, потому что в моем нутре закипает

огненная яма чего-то, что я не хочу называть. Оно злобно и атакует мой уровень

стресса сильнее, чем чувство вины.

Руки Йоханнеса блуждают по телу Харпера. Когда они опускаются на его бедра, футболка, в которую он одет, задирается вверх, оставляя на виду восхитительную

россыпь светлых волос, спускающихся к его дурацким обтягивающим джинсовым

шортам.

Не то чтобы я был слеп к Харперу Джеймсу. Я отказываюсь признать, что он -

сенсация, как утверждают фанаты. То есть он горяч - это бесспорно, - но дело не

только в этом. Он красив в самом классическом смысле этого слова. Его черты лица

напоминают то, что вырезал бы один из великих скульпторов прошлого -

богоподобные, совершенные, чистые. А еще его задница. Она стройная, упругая, стройная и может соблазнить любого на грех. Конечно, я заметил. Но еще есть его

острый, язвительный язык...

Он откидывает голову на плечо Йоханнеса. Глаза закрыты, пара всклокоченных

локонов прилипла к его влажному лбу, пока он извивается и крутится на танцполе.

Черт. Я совершенно не хочу, чтобы этот образ Харпера Джеймса запечатлелся в

моем мозгу.

И все же я не могу отвести взгляд. В моих шортах зашевелилось неприятное

чувство, отчего сидеть в этой липкой кабинке стало еще более некомфортно. Я не

хотел приходить сюда, а теперь не могу уйти - зажат между условиями нашей

сделки и принуждением продолжать наблюдать за ним.

Это так неправильно. Очень, очень неправильно. Я отчаянно хочу уйти, но я также

очень, очень хочу подойти и проскользнуть между ними. Я хочу быть тем, на кого

опирается Харпер. Я хочу забыть обо всем дерьме в мире, обо всем давлении, обо

всех моих обязанностях и обо всех способах, которыми я подвожу свою сестру, и

просто потерять себя в Харпере. Вот чего я хочу.

Я должен быть здесь, чтобы построить отношения с товарищем по команде.

Подружиться с ним, чтобы мы могли работать вместе.

Но жгучее желание внутри меня - это не дружба. Я просто хочу его. Его тело

прижато к моему. Его задница в моих руках. Мои губы на его губах...

Я должен уйти, но если я выйду на улицу, все увидят палатку в моих шортах, и она, вероятно, окажется на первой странице какого-нибудь австралийского таблоида.

Или в чьем-нибудь Instagram.

И тогда все узнают. А еще хуже, чем все узнают, если узнает он, если Харпер

увидит, как я на него смотрю.

Я чувствую, как внутри меня внезапно поднимается паника, и дыхание сбивается. И

тут это происходит.

Черт.

Это происходит в какой-то лихорадочной замедленной съемке, и я не могу отвести

взгляд. Его глаза открываются, и наши взгляды встречаются. Это электрический, мгновенный фейерверк. Кажется, что он слышит все мои грязные мысли, потому

что он оценивающе оглядывает меня с ног до головы, а потом ухмыляется, как

Чеширский кот.

Слишком поздно. Слишком поздно. Он знает.

Он манит меня одним пальцем. А еще он чертовски бредовый. Единственное, куда я

пойду, - это обратно в отель. У него нет ни единого шанса вытащить меня на

танцпол.

Я качаю головой, и он надувается, надувается по-модельному, но не успеваю я

опомниться, как он снова сосредотачивается на танце