Королевство иллюзий - Элина Градова Страница 23

— И не было случая, чтобы иллюзор себя осознал?

— Есть у меня один состав, работаю над ним много лет, но проверять пока было не на ком. Возможно, я и нашла средство возвращать иллюзорам собственную личность.

— Спасибо, Жюстин! — не знаю, на фига мне эта информация, но в чужом мире, где орудуют маги, людей подменяют двойниками — марионетками, может понадобиться всё, что угодно.

— Тебе-то зачем эта ерунда? — удивляется ведьма, — ты ж богиня!

— И, что?! — не понимаю в чём связь.

— Ты отличишь по любому…

— А-а, ну да, отличу… — прямо сразу! Взмахну волшебной палочкой и отличу!..

Но теперь хотя бы становится понятно, почему личная охрана так легко переметнулось на сторону ложного господина, он со дня пропажи оригинала ежедневно на глазах. Они там уверены на все сто, что настоящий. Появись перед ними Костик спустя полгода, прибьют и разбираться не будут.

Пока мы ведём плодотворную беседу, Жюстин доваривает своё чудо-блюдо, и по кухне уже вовсю гуляют офигенные, головокружительные ароматы. Ещё пять минут и потеряю сознание, если меня не накормят! Но хозяйка уже сообщает,

— Каша готова! Можешь усаживаться, а мужчин накормим, когда проснутся.

Не тут-то было, они сбегаются на запах сами. Лохматый заспанный Костик с замятой красной складкой во всю щёку, надо же как сладко спалось, и холёный отмытый и побритый Джакопо.

Немая сцена. Я даже забываю на минуту, что хочу есть, а старик, хотя теперь какой же он старик, видя наше всеобщее изумление, посмеивается,

— Что, деточки, со счетов меня уже списали? А я ещё вам фору дам! — он и правда, тянет лет на шестьдесят — шестьдесят пять, не больше!

Первой отмирает Жюстин,

— Вы, принсипале, как всегда, король метаморфоз! — наверное, это комплимент, потому что Джакопо удовлетворённо улыбается и первым вспоминает о еде,

— Чем угощаешь, хозяйка?

— Зерница с вяленой кабанятиной и кореньями, и травяной чай для успокоения души и тела. Вы же знаете, принсипале, крепких напитков не употребляю и не держу, — не оправдывается, а даже с нажимом произносит, явно порицая винопитие.

— Да нам и не надо, — смеётся помолодевший шеф. Красиво смеётся, весело, похоже, ему нравится вся эта авантюра, попросту заводит. Да он азартен! Ему и вина не надо, и так пьян возможностью тряхнуть стариной. А мне удивительно,

— Кабанятина?

— Ты думала, буду потчевать мышиными хвостиками, да лягушачьими лапками? — хихикает ведьма, а я бы не удивилась,

— Ну, что-то в этом роде подозревала, — но слава Богу, ошиблась.

Каша, которую Жюстин называет зерницей, похожа не то на гречу, не то на перловку, нечто среднее, оказывается, очень хороша, особенно, когда в ней столько вкусного слегка солоноватого мяса. Уплетаем все так, что только за ушами пищит, хозяйка едва успевает добавку подкидывать, а я ещё думала, зачем она варит такую огромную кастрюлю.

Однако, вопрос остался без ответа,

— Жюстин, а откуда у Вас кабанятина? — что она на дикого зверя ходит в одиночку? Да хоть бы и не в одиночку, женщина же. Ведьма словно читает у меня на лбу недосказанное,

— Не думаешь ли, Таня, что я сама могу завалить вепря?

— Сомневаюсь…

— Вот и правильно, — улыбается, — у меня слишком много других умений, чтобы и кабана на дом принесли, и муку и крупу, и что попрошу, коли приспичит кому сглаз снять или проклятье, или заглянуть поперёд судьбы.

— А Вы и это можете? — сколько слышала от девчонок в училище и от медсестёр солидных, что у гадалок бывают, мне тоже всегда хотелось, да денег на баловство не было. К тому же большинство оставались недовольны, враки не сбывались. А тут настоящая ведьма, как же не спросить, — расскажете?

— Посмотрим, — говорит уклончиво, явно не при принсипале такими вещами заниматься.

А шеф на удивление помалкивает, и Костя тоже увлечён исключительно пищей, поэтому и я отвечаю лишь кивком.

Атмосфера становится какой-то скованной и напряжённой, хотя ещё минуту назад, всем было весело и вкусно, а мы с Жюстин на правах женщин, щебетали, словно канарейки.

Покончив с трапезой, мужчины уходят. Я остаюсь помочь с посудой. Любимый, поблагодарив хозяйку, тепло, но быстро целует меня в щёку и шепчет,

— Всё хорошо, не волнуйся, встретимся в нашей комнате.

Джакопо благодарит за стряпню лаконичным кивком, а Жюстин, проводив шефа взглядом, шепчет,

— Принсипале не терпит гаданий и всяких предсказаний. Только аналитика фактов, логика и расчёт, вот его кредо!

— Значит, не скажете? — похоже, так ничего и не узнаю. Но, как только шаги стихают, ведьма тянется в шкафчик под потолком и достаёт замызганный полотняный мешочек, в котором что брякает,

— Сейчас раскину на самое главное и только один раз, поняла? — киваю, страшно становится от этих слов: «самое главное». Жюстин развязывает узел и предлагает пошевелить в мешке, выполняю, там что-то гладкое и твёрдое на ощупь. После встряски она вываливает горсть мелких суставов. Да именно суставов, хорошо промытых высушенных и выбеленных временем, скорее всего, принадлежавших какому-то некрупному животному. Они гулко ударяются о стол и рассыпавшись хаотично, образуют некую композицию, понятную только ведьме.

Она внимательно рассматривает, что-то бормочет одними губами, а я наблюдаю исключительно за ней. Жюстин обходит стол со всех сторон, рассматривает картину довольно долго, и наконец изрекает,

— Выбор!

— Чего? — никакой конкретики. А она поясняет,

— Тебе придётся сделать выбор! Не знаю между чем или кем, поступиться принципами или пожертвовать любовью, отказаться от одного человека ради другого, деньги или слава, мудрость или красота, да мало ли вопросов ставит перед нами судьба. Но выбор — это самое трудное.

— Почему?

— Всегда есть опасность совершить непоправимую ошибку. Особенно тому, кто управляет судьбами других!

— Так это не про меня! — чего-то ведьма напутала, — я и собственной-то не очень управляю. Но она гнёт своё,

— Как знать, как знать…

Вот и погадали…

Глава 15

— Берти, что нас ждёт завтра? — мы наконец-то пересеклись в единственном скрытом от посторонних глаз месте — постели.

Спальню хозяйка нам выделила особенную. С большой кроватью и толстым ковром на полу. Всё бы ничего, но так необычно лежать на матрасе, который набит сеном, а под головой подушка из душистых трав. Да и ковёр — не ковёр, а высохшие