Тренер Култи - Мариана Запата Страница 22

Вот надо же: столько молчал, а тут вдруг решил вмешаться…

– Но это же просто предсезонка…

Уж не знаю, насколько нужно быть глупой, чтобы оправдываться «просто предсезонкой». Я понимаю, конечно, что она не пойдет в зачет, но все же. Кому нравится проигрывать? Уж точно не мне. Я даже в аэрохоккей проигрывать не любила.

Неважно.

Уж кто бы говорил, лицемер.

– Не бывает «просто» игр, – прозвучал резкий ответ профессора кислых берлинских щей.

– Так, давайте-ка… – быстро вклинился Гарднер, уводя разговор в новое русло.

Я, конечно, не собиралась оборачиваться к Култи, хотя мне не понравился ни высокомерный тон, ни двуличное ханжество. Может, я бы восприняла это по-другому, не тащи я пару дней назад его пьяную жопу в отель.

Но все, уже поздно.

Хотя даже мне от его слов стало неприятно, никто ничего не сказал. Но стоило нам с Дженни переглянуться, она одними губами произнесла: «Это что было?»

Я выпучила глаза и точно так же безмолвно ответила: «Вот уж не знаю».

* * *

Некоторое время спустя к нему подошла Грейс. Они поговорили, наверное, минуты три, не больше, и все эти минуты все взгляды на поле были прикованы к ним. Полным составом мы наблюдали, как Грейс решительно подходит к Култи, что-то говорит привычным нам капитанским тоном, а он коротко ей отвечает. Две минуты спустя одна из самых собранных профессиональных девушек в спорте буквально дымилась от гнева.

Он довел Грейс. Грейс! Человека, который никогда не опускался до перебранок. За пять лет совместной игры, даже когда мы были в составе сборной, я ни разу не видела от нее грязных приемов. Спокойная, напористая и умная, Грейс была воплощением профессионализма.

Она умела держать себя в руках.

А сейчас она явно вышла из себя. Я понятия не имела почему, но мне было до смерти любопытно.

Может, сделала замечание Култи за то, как он наехал на девочек? Зная, как Грейс серьезно относится к капитанской роли, – наверняка. До этого они с Култи общались нормально, даже по-дружески. Ну, относительно.

Но теперь я начала волноваться.

Что у них такое случилось?

– Сэл, а твой братец притащит свою аппетитную попку на открытие сезона?

Я высунула язык и изобразила рвотные позывы, чем вызвала смех пары девчонок. Они всегда дразнили меня пошлостями в сторону брата, когда тот приходил, хотя знали, как я это ненавидела. Шлюшки несчастные. Ухмыльнувшись, я помотала головой.

– Нет, зато свои попки притащат сестренка с родителями. Они, кстати, и сегодня здесь.

– О, серьезно?

В груди разлилось радостное тепло. Мало кто мог похвастаться семьей, которая жила достаточно близко, чтобы периодически появляться на играх… или которая в целом захотела бы приходить. Зато мое семейство, наоборот, на домашние матчи приезжало в полном составе, чтобы поддержать меня и провести весь следующий день вместе. Я понимала, что мне повезло, и была очень им благодарна.

И пусть Сесилия всю игру переписывается с друзьями и листает ленту соцсетей. Какая разница? Даже когда мы ссорились и она обзывала меня и выдумывала себе всякие ужасы о моем якобы плохом отношении, она все равно приходила. Мама бы тоже предпочла, чтобы я посвятила жизнь чему-то другому, но появлялась на трибунах вместе со всеми и болела за меня, несмотря ни на что. Что это, если не любовь?

Сегодня у нас открытая тренировка, после которой начинались предсезонные матчи против местных университетских команд. По сути, эта тренировка была кивком Лиги в сторону владельцев сезонных абонементов, друзей и семей игроков и победителей разных конкурсов. После тренировки мы обычно гуляли и фотографировались, а если приходили дети – немного гоняли с ними мяч.

– Ага. Не уверена, что в этом году Эрик сможет приехать, он ведь до сих пор за границей. – И хорошо. А то сидел бы он на трибунах и сверлил бы взглядом тренерский состав в виде Райнера Култи.

– Если что, предупреди заранее, чтобы я успела навести марафет, – рассмеялась моя собеседница.

Фыркнув, я отмахнулась от нее и натянула гетры поверх щитков. Разминка закончилась; выпрямившись, я оглядела примерно сто человек, занимавших небольшую секцию трибун, отведенную специально для просмотра тренировки. Не прошло и пары минут, как я заметила редеющую шевелюру отца, мамины рыжие крашеные волосы и ковбойскую шляпу Сеси. Вскинув руки, я помахала семье и всем остальным, кто принял мой жест на свой счет, и широко улыбнулась. Мама с папой тут же замахали в ответ, и к ним присоединились еще несколько посторонних.

– Не задерживаемся, дамы. Если все готовы, давайте начнем, – позвал Гарднер.

Следующие два часа пролетели без тени неловкости, которая преследовала команду с тех пор, как Култи решил выйти на новый уровень сволочизма. Как будто мы все разом забыли об этом, по крайней мере, на время. Всю тренировку я украдкой поглядывала на трибуны. Я с самого детства любила играть перед семьей. Некоторых это смущало, но не меня. С ними на трибунах я сразу начинала играть лучше, а относиться к матчу даже серьезнее, чем обычно, если такое вообще возможно. Родители знали о футболе достаточно, чтобы все замечать и при этом подсказывать, над чем еще можно поработать.

Солнце палило над головой, лодыжка практически не беспокоила, и в целом все прошло хорошо. Только каждый раз, когда я оглядывалась на папу, тот пялился на Култи, как какой-то маньяк. Он совершенно не разбирался в мужчинах, но это не мешало его любить.

Не будем вспоминать, что много лет назад я была точно такой же.

Дав нам время остыть и размяться, сотрудники мужской части клуба, – наша команда принадлежала тем же организаторам, – вывели зрителей с трибун на поле. Я не видела семью больше месяца и очень по ней соскучилась. Папа, едва оказавшись внизу, тут же заозирался, выглядывая главную любовь своей жизни. Уж точно не меня, ха.

– Ма. – Я подала руку маме, и та, быстро оглядев мою потную футболку, скорчилась, но все равно меня обняла.

– Mija, – сказала она, крепко сжимая меня в объятиях.

Отпустив ее, я схватила сестру за козырек шляпы и подтащила к себе, не обращая внимания на ее визги.

– Не надо, Сэл! Ты вся мокрая! Сэл, я серьезно. Сэл! Да блин!

Знала ли я, что она не любит потных объятий? О да. Волновало ли это меня? О нет. Я еще не забыла, как в последнюю встречу она назвала меня овцой, даже если сейчас она делала вид, что ничего подобного