Теперь открой глаза - Николь Фиорина Страница 13

Во время похода в ванную я лежала без движения, запертая внутри своей головы. Итан мыл меня голыми руками. Они были сильными и нежными, но совсем не такими, как у мужчины из моих снов. Я смотрела на линии на стене и считала их, пока его мыльные ладони гладили меня по коже. Итан мыл меня так, как мыл посуду в раковине – тер яростно, до идеала и блеска, пока я не становилась чистой и почти блестящей.

Итан одел меня и отнес вниз, в спальню.

Той ночью я не сомкнула глаз. Итан лежал рядом со мной, значит, Олли не придет. Потому я решила, что отдохну тогда, когда Итана здесь не будет. Какой смысл, меня все равно разбудят кошмары.

За окном деревья танцевали под луной. Я часами наблюдала за их танцем, пока рука Итана сжимала меня в тесных объятьях. Его пальцы касались меня повсюду, но на самом деле коснуться меня он не мог.

Четыре

В его безумии есть мелодия. Если присмотреться, услышишь, как шумит по его коже дождь.

Оливер Мастерс

Олли

Оскара перевели в Хай Даун. Эта тюрьма была не самой худшей в округе. Вот и славно. Но, признаться честно, мне нравилось думать о том, что он сидел в той дыре в Бронзфилде… прелесть Хай Дауна в том, что она находилась поближе.

В последний раз я видел Оскара на суде. Они позволили мне прийти, и я до сих пор помнил его ухмылку – не самое приятное воспоминание. Он молча обещал мне, что найдет способ добраться до меня за то, что я сделал – за то, что забрал у него.

Но Оскар сам напросился. Я годами наблюдал за тем, как он не только объективизирует женщин, но и играется с ними, превращает в послушных девочек, чтобы трахать до потери пульса. Годами он терроризировал и ментально издевался над девочками, растил для себя, чтобы они восхищались его садисткой природой. Годами я тоже был одним из его проектов: он хотел превратить меня в своего напарника в этом бесконечном кольце проституции… Как уж там полиция его назвала? Ах, да. Белый Лис.

Зажатая меж пальцев сигарета тлела, и это вытащило меня из воспоминания. Одна последняя затяжка – ментол пробрался в легкие, и я выбросил противную палочку на пошедший трещинами асфальт парковки. Спасибо Трэвису… мне понадобилось всего два дня, чтобы вернуться к пагубной привычке. Жвачка меня уже не спасала. Сигареты держали в узде мои беспокойные пальцы и сжатую челюсть. Из-за утренних облаков показалось солнце, и я прищурился, глядя на тюремные двери. Еще две минуты, и я снова увижусь со своим отбросом-братом. Я оттолкнулся от своего недавнего приобретения – черного фургона 2000 года. Я нашел его по объявлению в газете и смог сбросить цену, потому что дамочка очень хотела от него избавиться. Каждый день съема домика ударял по нашему с Мией банковскому счету, и Трэвис упомянул, что я мог бы купить что-нибудь поновее. Но мне не нужна была крутая тачка. Эти чертовы штуки падали в цене каждый день, а я в деньгах разбирался. Я же не совсем тупой, чтобы тратить фунты лишь для того, чтобы впечатлить незнакомцев. Раз машина может отвезти меня из пункта А в пункт Б, то и хорошо. Эта груда хлама служит свою службу.

– Когда Хайджек упомянул, что до меня снизойдет сам Оливер, черт его подери, Мастерс, я поверить в это не мог… пока не увидел собственными глазами, – усмехнулся Оскар саркастично. – Прошу, расскажи же мне, братец, чем обязан?

Встречи с заключенными совсем не такие, какими их показывают по телевизору. Между нами не было стекла – ничто не защищало меня от яростного взгляда Оскара. Его черные волосы отросли, кончики уже касались щек прямо у кромки его хитрой улыбки. Темные глаза мазнули по моей одежде, словно осуждая меня и мою свободу. Но несмотря на то, что я, наконец, покинул Долор, я все еще оставался рабом разбитого сердца. Охранники забрали у меня шапку, и я целыми днями носил либо свитера, либо черные джинсы, либо обычные футболки, которые буквально кричали о том, что я так и не вышел из того мира, где были мы с Мией. Я хотел остаться там как можно дольше. Трэвис сказал, что пришло время закупиться новой одеждой, особенно с учетом того, что вскоре пройдет моя первая автограф-сессия… но у меня не было на это времени. Не тогда, когда Мия просто исчезла.

Я не смог удержать коленку – нога подскакивала под круглым столом, который так напоминал мне столовку в Долоре. Оскар опустился напротив, устроился поудобнее, насколько это было возможно с цепями, сковывающими его лодыжки.

– Что ты наделал? – попытался произнести я, но из горла вырвался будто бы крик о помощи.

Грудь вздымалась так часто, что дышать было почти больно.

– Тебе придется несколько уточнить, – усмехнулся Оскар и опустил взгляд на свои закованные руки, он устроил их на коленях. – Я много чего сделал. Поимел твою дражайшую Мию, например.

Да, Оскар с Мией занимались сексом, и какое-то время это меня в самом деле заботило. Но я научился с этим жить. Больше Оскар не сможет использовать этот факт против меня.

– Где она? – я повысил голос, остановился и огляделся – местные охранники зорко за нами следили, и я продолжил чуть тише: – Если я найду ее… когда я найду ее… если хоть один волосок на ее голове пострадал, я тебя, черт дери, убью.

– А Долор неплохо по тебе прошелся, а? – Оскар приподнял бровь и положил руки на стол, звякнув цепями. – Ты сам-то себя слышишь? Посмотри на меня…

Он опустил взгляд на цепи.

– Да что я вообще могу сделать?

– С кем ты поддерживаешь связь?

– Оливер, ты говоришь, словно умалишенный. Кажется, тебе помощь нужна.

Я затряс головой. Сердце в груди яростно стучало.

– Это не смешно. Мы оба знаем, что ты забрал ее. И почему ты это сделал – тоже. Скажи, где она.

– Мы ведь о той самой Мие сейчас говорим, да?

– Черт подери, да. О Мие, – игры его быстро надоедали.

Оскар уже смог залезть прямо ко мне в голову. Мое отчаяние его забавляло. Я должен был это предвидеть.

– Ты знаешь, чего я хочу. Отдай мне то, что мое по праву, и я ее выпущу, – прошипел Оскар.

Его пальцы смогли провести по тыльной