Палач и Дрозд - Бринн Уивер Страница 13

Оскалившись, я прибавляю шаг, со всей силы налетаю на девушку и сбиваю ее с ног, будто в регби. В прыжке переворачиваюсь и всю тяжесть нашего падения принимаю на себя. Тут же рывком перекатываюсь и придавливаю Слоан к земле. Трава и гравий колют мне предплечья.

Она тяжело дышит, забивая ноздри ароматами имбиря и ванили. Сдувает волосы с глаз и смотрит на меня, потом начинает вырываться.

– Пусти, придурок. Он мой!

– Не дождешься, персик.

– Назовешь меня так еще раз – и клянусь богом, я тебя на ремни порежу!

– Как скажешь.

Я с ухмылкой целую Слоан в щеку, мысленно отметив, какая она мягкая и упругая.

– До встречи.

Рывком поднимаюсь и бегу, слыша за спиной протестующие вопли – самую прекрасную мелодию на свете.

Сердце колотится, ноги горят. Я по-спринтерски взбегаю на крутой холм, почти добравшись до низкой кованой ограды вокруг дома, как вдруг ночь прорезает рев двигателя.

Фрэнсис вздумал скрыться?

Меняю направление и бегу вдоль забора к асфальтированной площадке, залитой светом от фар стоящей в гараже машины. Хватаю с земли камень – и в этот самый момент ворота распахиваются, и из них выезжает автомобиль.

Выбора у меня нет, и я, как и любой здравомыслящий человек на моем месте, с разбегу прыгаю на капот.

Слоан кричит. Визжат шины. Я перехватываю взгляд водителя. Тот явно в панике, я же преисполнен решимости.

Распластавшись на машине, я одной рукой держусь за край капота, а другой колочу камнем по лобовому стеклу. Автомобиль набирает скорость и принимается вилять, плохо слушаясь водителя. Я наношу удар за ударом. Стекло крошится, вгрызается в костяшки пальцев и впивается в кожу. Наконец я пробиваю его насквозь и, отбросив камень, хватаюсь за руль.

Сквозь шум слышится панический вопль:

– Роуэн, дерево!

Я разжимаю пальцы, соскальзываю с машины и падаю на бок, болезненно застонав. Мой вскрик тонет в грохоте металла: бампер встречается с дубом.

Через мгновение я вскакиваю на ноги. Дышать тяжело. На глаза красной пеленой наползает ярость. Внутри дымящейся груды железа вяло копошится оглушенный человек.

– Твою мать, Роуэн, ты что творишь…

Слоан замолкает: я бросаюсь к ней и, вцепившись в горло липкой рукой, тесню ее назад. У нее в глазах испуг и упрямство, она хватается за мою ладонь обеими руками, но не сопротивляется. Я оттаскиваю ее от машины в густую тень под деревьями, однако не отпускаю и там.

Позади раздается ударная дробь, но она заглушается грохотом моего сердца. Я смотрю в остекленевшие глаза девушки. Хрупкое горло дергается под моими пальцами, измазанными кровью.

– Роуэн, – шепчет она.

– Не отдам…

Ее глаза в лунном свете блестят.

– Хорошо. – Слоан кивает. – Он твой.

Я притягиваю ее ближе, вглядываясь в черную бездну страха и решимости. Теплое дыхание волнами расходится по моему лицу. Порезы на предплечье саднят: ее грудь с каждым вздохом задевает израненную плоть.

– Слоан…

Стуки позади сменяются лязгом металла и чередой проклятий.

– Жди здесь, – велю я и палец за пальцем разжимаю хватку на ее горле.

Бросив на Слоан последний взгляд – моя кровь блестящими пятнами темнеет у нее на шее, – я разворачиваюсь и ухожу.

Увидев, что добыча выбралась из машины и хромает прочь, я ускоряю шаг. Фрэнсис не может наступить на ногу; сломанную руку он прижимает к груди. Услышав мое приближение, этот ублюдок оборачивается и в испуге таращит глаза.

– Ох, как это будет приятно! – говорю я, зло оскалившись.

Фрэнсис принимается молить о пощаде. Я хватаю его за мерзкий розовый галстук, собираясь придушить для острастки, но тот легко соскальзывает с шеи, оставшись у меня в руке.

Я недоуменно гляжу на полоску ткани. Перевожу взгляд на Фрэнсиса. Снова смотрю на галстук.

– На застежке? Ты что, подросток?

– П-пожалуйста, д-дружище, н-не т-т-трогай меня, – хнычет тот.

Из глаз у него катятся крупные слезы. Я швыряю галстук на дорогу и хватаю парня за шкирку обеими руками.

От ярости жжет горло. Я сглатываю густую желчь.

– Рассказывай, что делал за стенкой!

Фрэнсис испуганно озирается – возможно, ищет Слоан в надежде, что та заступится за него.

– Я-я не хотел ее т-трогать, – бормочет он, уставившись на меня. – Т-только см-мотрел.

Его страх как наркотик: пропитывает каждую клеточку моего тела и сладко течет по венам. Губы сами собой складываются в ухмылку. Фрэнсис дергается. Я перехватываю парня удобнее и сдавливаю ему горло.

– Два момента. Во-первых, я ни хрена тебе не верю. Я думаю, ты подсматривал за ней, а потом собирался убить. Как и других до нее. Так ведь?

– Н-нет, что ты…

– А во‑вторых… и это самое важное, так что слушай меня, сука, внимательно. – Я поднимаю трясущегося Фрэнсиса с асфальта, чтобы его ухо оказалось наравне с моими губами. – Женщина, за которой ты подсматривал…

Я сильнее сдавливаю пальцы на горле. Фрэнсис отчаянно кивает.

– Она МОЯ.

Кажется, он о чем-то умоляет, но я не слышу. Никакие слова его не спасут.

Я швыряю Фрэнсиса на землю и, точно обезумев, начинаю избивать.

Первый удар приходится в челюсть. Следующий – в висок. Я мерно работаю кулаками. Челюсть. Висок. Челюсть. Висок. Один раз промахиваюсь и попадаю по носу, тот приятно хрустит. Парень истошно воет. Кровь из ноздрей брызжет мне на костяшки. Следом с треском ломается челюсть. Осколки зубов кусками фарфора вылетают на дорогу. В памяти всплывают нехорошие воспоминания. Я отгоняю их, стискиваю зубы и бью сильнее.

Пахнет кровью, мочой и асфальтом. Булькают сдавленные вдохи. Кулаки скользят по разодранной плоти. В голове плавают мысли о том, что этот тип подсматривал за Слоан. За моей Слоан.

Я колочу изо всех сил, не замечая, что он бьется в конвульсиях.

Что он захлебывается собственной кровью.

Что он умирает.

Я молочу по куску изувеченной плоти, пока есть силы. Наконец, шумно переведя дыхание, упираюсь рукой в теплый асфальт и смотрю на разбитые костяшки, где с каждым ударом сердца пульсирует боль. Приятное ощущение. Не потому что я ее заслуживаю, а потому что воздал грешнику по заслугам. Убил его голыми руками. Причем смерть его была не из легких.

В груди, однако, шевелится тревога.

– Слоан, – зову я девушку.

В ответ – тишина.

– Слоан.

Она не отзывается.

Вот черт!

Черт, черт, черт!

Сердце захлестывает новой волной адреналина. Я всматриваюсь в окружающую меня темноту. Азарт после убийства сходит на нет, сменившись паникой.

Я ее напугал.

Скорее всего, Слоан убежала обратно в отель, покидала вещи в сумку и села в машину. Сейчас, визжа шинами, она пронесется мимо, и я больше никогда