Дом на берегу счастья - Фиона О’Брайан Страница 12

– Тебе это не понравится, – предупредил ее Тим, один из тех сотрудников. – Смотри. – И он вывел на экран статью с фотографией, где Труф и еще несколько гламурных карьеристок обсуждали, что они предпочитают носить на работе и в повседневной жизни.

– Ну и что? – не поняла Труф. – Мы же просто обсуждали одежду.

– Читай вот отсюда.

Труф наклонилась, чтобы посмотреть поближе, и сразу вспомнила этот момент.

Она тогда говорила, что большую часть дня ей приходится бегать из одного зала суда в другой, и поэтому на работу она в основном надевает обувь без каблуков. После этого она призналась: «Я на собственном горьком опыте убедилась, в какие неприятности можно попасть, когда носишь высокие каблуки» – и рассказала забавную историю, как однажды побежала за такси, поскользнулась, подвернула ногу и попала в больницу.

Однако интервьюер не включил эту историю в свою статью, а фразу о высоких каблуках вырвал из контекста и вывернул так, будто Труф заявляла следующее: женщинам, дескать, не следует носить высокие каблуки, если они не хотят привлечь к себе ненужное внимание, а то и чего похуже.

– Но это же бред! – возмутилась Труф. – Я просто рассказала смешную историю про то, как побежала за такси и упала!

– Добро пожаловать в Интернет, Труф. Любое твое слово здесь могут переврать как угодно, – сказал Тим и нахмурился. – И источники информации, в отличие от нас, тут, как правило, никто не проверяет. Но, даже если бы кто-то что-то и проверял, всем все равно плевать на достоверность. Боюсь, люди просто хотят тебя очернить, и как можно сильнее. На твоем месте я бы пока не заглядывал в соцсети. Грязи там сейчас будет – ой-ой-ой!

И он не соврал. В последующие недели на нее вывалили тонну самых разных гадостей, начиная от оскорблений и заканчивая предложениями покончить с собой и даже прямыми угрозами смертью. Поначалу Труф пыталась не обращать на это внимания, но в конце концов не выдержала. Однажды ей пришлось прервать ужин в ресторане, потому что она почувствовала, что на нее пялится какая-то женщина. Благотворительные организации, которые она представляла, перестали обращаться к ней за помощью, и ее больше никуда не приглашали выступить с речью.

Первое время Джош пытался развеселить ее. Затем, поняв, насколько все серьезно, он старался вести себя как можно деликатнее. Проблема в том, что Джош был человеком действия, трудности только раззадоривали его на дальнейшую борьбу. Собственно, именно благодаря этому его карьера и развивалась столь успешно. Но в данном случае борьба была просто невозможна – для этого пришлось бы выследить всех троллей, а потом еще и затаскать их по судам. И на то, и на другое ушли бы месяцы.

Труф понимала: Джошу в ней нравится то, что она не похожа ни на одну другую женщину из тех, кого он знал раньше. Они познакомились, когда им поручили одного и того же клиента. Когда она назвала Джошу свое имя, он сперва решил, что она шутит. Труф привыкла к такой реакции: люди часто думали, что она нарочно придумала себе такое имя, дабы привлечь больше внимания, тем более учитывая ее профессию. Но потом, когда они с Джошем пошли обедать, Труф ясно дала ему понять, что она такая же решительная и неудержимая, как женщина, в честь которой ее назвали. Тогда-то она его и заинтересовала, а вскоре и покорила его сердце.

Сейчас Джош был в отчаянии оттого, что ничем не может помочь ей, кроме как уверениями, что не нужно обращать внимание и что все скоро прекратится само собой. Однако травля, похоже, вовсе не собиралась прекращаться. Сейчас любая новость облетает мир за считаные секунды – так произошло и с той статьей. Отныне чудовищную ложь о Труф считали истиной в последней инстанции.

Вот ведь ирония! Она посвятила жизнь тому, чтобы разоблачать и осуждать жестоких мужчин и защищать женщин, которые от этих мужчин страдают. И вот теперь ее заклятым врагом стал модный блогер под ником «Билли Бабблс».

Глава 6

Эвелин терпеть не могла больницы. В последний раз она была там в десять лет, когда ей удаляли миндалины. С тех пор, по ее мнению, ничего особенно не поменялось, и даже технический прогресс делу не помог.

Просто уму непостижимо, как ее так угораздило упасть с лестницы и сломать бедро! Воспоминания о поездке на машине «Скорой помощи» сейчас были тревожными и бессвязными. Три дня назад ей сделали операцию, и она чувствовала себя как в тумане от обезболивающего. А ведь ей очень нужно было собраться с мыслями! Но ей упорно не давали спокойно подумать, в ее палату постоянно кто-то врывался.

Внешне Эвелин оставалась неизменно очаровательной и любезной, но внутри страстно желала, чтобы ее хоть на пару часов оставили в покое. Своего лечащего врача, энергичного молодого хирурга, который уверял, что очень доволен тем, как прошла операция, она почти не видела. Дважды в день ей проводили физиотерапию. Штат медсестер, казалось, непрерывно обновлялся, и все они задавали ей одни и те же вопросы. И, кроме того, ей велели поручить кому-нибудь собрать и отнести домой те ее вещи, которые нужно постирать, потому что при больницах прачечных больше не было.

Доктор Эд любезно согласился взять на себя эту обязанность, так что, когда он придет, нужно будет отдать ему сумку. А заодно попросить, чтобы он поручил стирку Нессе, потому что иначе в ее вещах будет рыться эта странная Мора. От одной мысли о ней у Эвелин по коже начинали бегать мурашки. С тех пор как она переехала в дом № 24, она не раз ловила на себе взгляд этой женщины. Причем Мора всегда смотрела на нее с таким задумчивым видом, будто замышляла что-то недоброе.

Эвелин высунула руку из-за больничной занавески, взяла с тумбочки увеличительное зеркало, внимательно изучила свое лицо и с неудовольствием отметила, что кожа у нее слегка посерела, а волосы скоро нужно будет снова красить. Если бы она только могла поплавать… Но, увы, приговор хирурга был суров. Даже если она скоро сможет сама вставать с постели, о плавании в открытом море ей пока что придется забыть. Неудивительно, что она чувствует себя не в своей тарелке. Утренние купания помогали ей настроиться на весь оставшийся день.

Впрочем, настоящий дискомфорт ей причиняло не это. Впервые в жизни Эвелин совершенно не контролировала ситуацию, и решения от ее имени принимал кто-то другой, не спрашивая ее согласия. Несколько раз ей