Ошибки, которые мы совершили - Кристин Дуайер Страница 11

Он путешествует. С другой! Как такое могло произойти? Как он мог поехать без меня? Как он продолжил мечтать, когда я не смогла?

Нахожу номер кузины. Разговоры с Тэнни – это почти сплошные гифки и эмодзи. Я набираю три простых слова.

Эллис: Привет. Скучала по мне?

Тэнни: Думаю, ответ очевиден: нет.

Я улыбаюсь.

Эллис: Я думаю, не приехать ли домой на пару дней.

Я вижу «Прочитано» и тревожусь: что может происходить у нее в голове?

Тэнни: К Олбри? На вечеринку?

Эллис: Ага.

Снова молчание, а потом…

Тэнни: Зачем?

Отличный вопрос. Зачем? Если бы я могла ответить честно, то написала бы, что хочу показать Истону, как он ошибся, потому что я слабая. Но я не могу поехать домой из-за этого.

Эллис: Это последняя возможность, потом начнется учеба.

Тэнни: Ты хочешь с ними увидеться?

Да.

Эллис: Они купили мне билет.

Тэнни: Ты ничего им не должна, и решать только тебе.

Приезжай, если хочешь.

Я представляю ее лицо, когда это пишет. Обвинение в ее светлых глазах. Ее пышные волосы, разлетающиеся вокруг лица, подобно львиной гриве. Она всегда ненавидела Олбри. Истон всегда казался ей «слишком»: слишком громким, слишком высокомерным, слишком богатым. А если не таким, то слишком тихим, слишком скромным и недостаточно богатым. Для Тэнни не было никакого различия между Истоном и его семьей. Им никогда не стать достаточно хорошими, потому что они не такие, как мы. Для них жизнь не так тяжела, и наша борьба делает нас лучше их – сильнее.

Я втайне надеялась, что она напишет: «Не приезжай!» Но это не в духе Тэнни. Она хочет, чтобы я сама сделала выбор.

Не знаю, как ей объяснить, что для меня это шанс показать, как сильно я изменилась за этот год и больше в них не нуждаюсь.

У меня в памяти всплывает разговор с Такером: Истон выиграл приз. Я открываю «Гугл» и ищу упоминание о том, что он выиграл, но ничего не нахожу.

Переключаюсь на страницу Истона, но там ничего о том, куда он собирается дальше, ничего о Саре.

Я закрываю глаза и в миллионный раз повторяю себе, что в колледже все будет по-другому. Я наконец вырвусь из промежуточного состояния, в котором жду Истона, родителей или саму себя.

Мне надоело ждать, пока меня спасут или пока я найду себя, потому что я слишком боюсь, что человек, которого я обнаружу, кого-то разочарует.

Я отправляю сообщение Такеру.

Эллис: Подвезешь меня в аэропорт?

Такер:

Заберу тебя в семь. Будь готова. Ждать не буду.

Он отвечает сразу, будто знал, что я напишу. А потом приходит еще одно сообщение.

Такер: И так как я знаю, что тебе интересно.

Он отправляет ссылку на новость о том, что подросток из Индианы выиграл национальный поэтический конкурс в «Нью-Йорк Трибьюн», а также ссылку, где купить журнал со стихотворением.

Эллис: Что это?

Такер: Так смешно, когда ты начинаешь играть.

Кстати об играх.

Готова встретиться с Истоном?

Эллис: Я планирую сказать ему, что ты мой новый парень.

Такер: Фу, гадость! Прекрати говорить такие вещи, я же только что поел.

Эллис: Увидимся в семь, Дятел.

Он отправляет мне эмодзи со средним пальцем, и остаток ночи я лежу в постели. Не сплю, думаю о Саре на фотографиях Истона. Мне трудно не думать о том, что это было неизбежно. Они же постоянно то сходятся, то расходятся. Сара воплощает все то, кем никогда не буду я: ухоженная, уверенная в себе, популярная.

Я ненадолго засыпаю, убаюканная своими жалкими мыслями, словно колыбельной. Проснувшись, собираю чемодан и иду к машине, что уже стоит рядом с домом. Выхлопные газы поднимаются клубами в прохладном утреннем воздухе.

Сонная тетя обнимает меня.

– Рада, что вернешься домой? – спрашивает она.

Мои слова не кажутся ложью:

– Неплохо увидеть всех в последний раз.

Это правда. Стоит доказать себе, что я в них больше не нуждаюсь. Ни в ком. Я изменилась, повзрослела и закрыла те части своей души, которые мне больше не нужны.

И мне не нужны Олбри.

Я опускаюсь на пассажирское кресло, и Такер, нахмурившись, окидывает меня взглядом.

– Ты уже выпила кофе?

Не отвечая, я отворачиваюсь к окну.

В аэропорту Такер фотографирует нас с багажом.

– Мне нужно, чтобы фоном виднелся аэропорт, – командует он. А потом добавляет: – Улыбнись!

Я подчиняюсь.

Он загружает снимок в Сеть с подписью «Возвращаемся домой. Но сначала кофе».

– Ты как будто сорокалетний разведенка, пытающийся разобраться с соцсетями, – говорю я и сую телефон в карман.

– Но горячий же разведенка, верно? С вибрациями типа «Не злись, если твой муж захочет это разбить».

Я отвечаю ему раздраженным взглядом.

– О боже, ты просто невыносим.

Он улыбается мне как-то слишком долго… как-то слишком нежно.

– Что?

– Спасибо, что ты это сделала, – серьезным тоном произносит он. – Там будет хорошо.

Я киваю. Мне хочется верить его словам, хоть я и не верю словам всех остальных.

Но когда он берет меня за руку, мне кажется, что он, возможно, прав.

6

Тринадцать лет

Диксон учился печь.

Стойка, к которой мы обычно придвигали стулья и делали домашнее задание, была покрыта мукой и шоколадной крошкой. По всей кухне стояли мерные стаканы разных размеров, а рядом со спорящим Диксоном жужжал ярко-красный миксер.

– Я уже добавил три яйца.

Сэндри провела рукой по лбу, размазав по виску нечто цвета карамели.

– Дикси, добавь третье яйцо, или все расползется.

– Говорю же, уже добавил.

– Милый мой, посмотри на меня. Я достала три яйца. Всего три. Третье яйцо у тебя в руке.

Плечи Диксона опускаются, он откидывает голову назад и издает протяжный плаксивый стон.

– Почему я вообще должен этим заниматься?

Истон протягивает мне пакет чипсов, не сводя глаз с брата и мамы. Я беру горсть и продолжаюа смотреть послеобеденное развлекательное шоу.

– Потому что, как я уже сказала, я не собираюсь делать все за тебя. Это ты вызвался принести брауни. Я не соглашалась их печь. Я и так уже вовлечена больше, чем ты мне обещал. Добавь, пожалуйста, это яйцо в тесто, пока я не засунула в тесто тебя.

– Мама…

– Диксон, давай я помогу! – Беру из его руки яйцо, наклонившись над стойкой и заглядывая в миксер. – Добавим его и будем в безопасности. Тесто это не