Мой неверный муж (СИ) - Лейк Оливия Страница 61

— Привет, — села в Порше Реутова и протянула ему стаканчик капучино. — Угадала с напитком?

Паша отпил и улыбнулся.

— Конечно. Это самый вкусный американо из всех мною пробованных, — и плавно отъехал от моего подъезда.

— Потому что это капучино? — смеялась я. Вот вроде бы ничего не делает, а мне с ним весело.

— Ну так да! Как-то на очень крутой бизнес-конференции в Дубае, долго общались с партнерами, и я чутка опоздал на кофе-брейк. Подхожу, значит, к девушке-бариста, которая охраняла кофемашину миллионов за пять, не меньше. Ну я такой: Excuse me, can I have one Americano? А она мне по-русски: у вас оплачено до десяти часов. А уже десять ноль одна, чтоб ты понимала. Я почувствовал себя в родной школе, когда техничка гнала нас половой тряпкой из столовой после звонка.

— Арабские Эмираты теперь практически Россия, — рассмеялась я.

— Ты думаешь, это конец? — с иронией спросил Паша. — Я сел на место не кофе нахлебавшись. Думаю, ну ок. У людей регламент и вообще демократия: не успел — рожа не треснет, и пофиг, что моя корпорация спонсировала и этот кофе в том числе.

— Обидели мальчика-директора, — иронично покачала головой.

— Ну немножко да, — согласился Паша. — В общем, в двенадцать опять перерыв на кофе и фуршет. В этот раз ко мне подошли, записали заказ, все честь по чести. Приносят мне американо, я уже приготовился брутально пить его без сахара, а он, зараза ну такой вкусный, такой сладкий. Девчонка перепутала и сделала мне капучино. Теперь я абсолютно уверен, что самый вкусный американо это сладкий капучино. У меня просто с лактозой не очень.

— Прости, — я развела руками, касаясь на его стаканчик. — Надеюсь, ты оставил девочке на чай? — приподняла бровь.

— Я оставил ей на кофе с жирными сливками, — свернул к набережной.

— А мы куда? — удивилась, когда спустились к причалу в Китай-городе.

— На рыбалку. Я же говорил.

Я ошеломленно хлопала глазами и смотрела на небольшую белоснежную яхту с говорящим названием «Passion». Я не любила морские прогулки, укачивало сильно, но по реке… Почему бы нет?

— Красивая, — улыбнулась, когда Паша помог подняться на борт, и я ласково погладила гладкую обивку. Одно кресло для капитана, на другой стороне такое же. Диванчик и столик для гостей и закрытая дверь, видимо, в каюту.

Паша ловко снялся с якоря и завел мотор. Уже май на носу, но на воде стыло и прохладно, ветер трепал мои волосы, а нос щекотала речная свежесть.

— Поль, в каюте есть плед, термос с чаем и шапка. Оденься.

— Потом, — махнула, наслаждаясь панорамой города. Мы пошли вниз по восточной стороне: здесь было меньше прогулочных катеров и кораблей, но иногда встречались туристы.

— Твои двойняшки сегодня с кем? — Паша уверенно вел яхту и успевал со мной общаться.

— С отцом, — лаконично ответила.

Вчера была вторая пятница как они оставались у него. Вроде бы все прошло неплохо. Иль в этом плане оказался более адаптивным и стрессоустойчивым, принял ситуацию, хотя поначалу его качало. Лиана, наоборот, сложнее адаптировалась к новым условиям. Она теперь с опаской ко всему относилась. А мы с Маратом вроде бы начали договариваться, хотя бы как родители.

— Как они сейчас?

Мы очень мало общались на тему детей. Паша максимально старался не лезть ко мне в душу. Он не делал вид, что его ужас как волнуют чужие дети. Если бы вел себя иначе, я подумала бы, что он какой-то мутный. Это нормально, что чужой мужчина не восхищается моими бандитами. Тем более заочно.

— Кажется, что привыкли. Я очень на это надеюсь… — сказала, вглядываясь в темные воды Москва-реки.

— Им очень повезло что они родились вдвоем. Я один в семье, но всегда мечтал о брате.

— Поэтому вы с Димкой были не разлей вода? — улыбнулась я. Паша кивнул и поманил меня к себе.

Я поднялась и стала к рулю. Он начал показывать и рассказывать, как управлять яхтой. Рулить было легче всего. Я стояла в кольце его рук, защищенная от ветра и смотрела вперед.

— Паш… — мне хотелось узнать о его мыслях на жизнь, семью, детей. Нет, планов на этого холостяка не строила, просто жаль, что такая прекрасная генетика пропадала впустую. Ему уже тридцать семь: время, когда уже должны подрастать дети. Я так и видела его с кудрявый солнечной дочкой на шее или играющим в футбол с курчавым русым веснушчатым мальчонкой. — Да нет, ничего.

Он говорил, что в разводе семь лет, а ребенка потеряли за два года до. Получается ему или ей сейчас могло быть как моим двойняшкам. Погодки. Не хочу напоминать о больном. Некоторые раны никогда не заживают.

— Спрашивай, — услышала тихое и теплое на ухо.

— Да ничего такого, — запрокинула голову, чтобы видеть его лицо, — просто хотела узнать, зачем тратишь время на меня, а не осчастливишь какую-нибудь подходящую девушку шикарным свиданием? Ты не думал о семье, Паш?

— У меня и так свидание с шикарной женщиной, — он, напротив, чуть склонился ко мне, щекоча дыханием губы. — Пока меня все устраивает, — поднял лицо к горизонту. Вроде бы каждая фраза со смешинкой, а мне горькое чувствовалось.

— Прости.

— Нормально, Поль. Не бери в голову. И, — снова посмотрел на меня, — это должна была быть девочка.

— Ты читаешь мои мысли? — изумленно проговорила.

— Да у тебя на лице все написано, — надавил на руль, чтобы я взяла правее.

— А где мы будем рыбачить? — поинтересовалась, вглядываясь в берег. Не видно рыбаков.

— Сейчас увидишь, — мы подошли к старому причалу, где на берегу сидел какой-то дед. Без удочки. Дальше виднелся магазин. Рыбный. — Михалыч, здоров! — крикнул Паша.

— Здоровее видали, — пробурчал тот.

— Клюет сегодня? — Реутов откровенно посмеивался. На что клюет?! На дедовский юмор?

— А как же! Форель, лосось, тунец, камбала, даже стерлядь есть.

Я только удивленно прислушивалась.

— Ну поделись с нами уловом. Мне вон, — улыбнулся, — девушку удивить нужно. Она не в курсе, что здесь форель водится.

— Мы и осетра поймаем, если нужно.

Через десять минут я смеялась, разглядывая пакет со свежей потрошеной рыбой. Рыбак!

— Знатный ты рыболов! — поддела Реутова.

— Ты еще не знаешь, насколько я знатный рыбоед.

Мы отчалили от заводи и пошли вдоль Нагатинской набережной, так по крайней мере показывала навигация. Я лично не угадывала берега Москвы с первого взгляда.

— Подержишь руль, — Паша передал мне управление и спустился в каюту с пакетом.

— Возьми по пить! — крикнула, немного отвлекаясь от речной глади. Вроде бы совсем чуть-чуть отклонилась от курса и уже неслась к старым понтонам. Я занервничала и крутанула руль, нечаянно зацепила рычаг для прибавки хода, и яхта резко вильнула в сторону. Настолько неожиданно, что меня бросило на борт. Опомнилась уже в холодной воде.

Я испуганно вынырнула и осмотрелась. Плавать я умела, но вода холодная, а на мне много одежды и обувь. Стало страшно, настолько, что я не сразу увидела яхту. И Пашу.

— Ну ты даешь… — он всунул мне в руки круг и потащил к его сногсшибательной «Passion». На нем не было куртки и обуви, а я была целиком и полностью на сквозь. — Иди в каюту и раздевайся.

— А ты? — выдавила я, дрожа на речном ветру.

— Иди! — эмоционально крикнул и бросился к штурвалу, уводя яхту с основного пути.

Я спустилась вниз. С меня натекла приличная лужа. Я смогла сама справиться с мокрой курткой и кроссовками. Зуб на зуб не попадал, а пальцы онемели. Я попыталась снять худи, но она отяжелела и застряла у меня на голове.

— Черт! — выругалась.

— Ни черт, а Павел Игоревич, — он помог с волосами и мокрым капюшоном. — Садись, — кивнул на узкую кровать и сам расстегнул пуговицы джинсов и потянул вниз, оставляя меня в одних кружевных стрингах. В пору стесняться, но я дрожала осиновым листом.

Я опустилась на кровать и подняла ноги. Паша с силой выдернул меня из одежды, оставляя в одном белье. Затем открыл верхний шкафчик и достал пару пледов.

— Раздевайся полностью, — укутал меня. — Не то заболеешь. Ну и воду ты выбрала для купания, хулиганка, — весело хмыкнул, а у самого взгляд на моей груди. Видимо, инстинктивно.