Филлис Уитни - Грозовая обитель Страница 51

Утром от возбуждения Камиллы не осталось и следа. Она проснулась, чувствуя себя такой усталой, будто не спала вовсе, но ее глаза были ясными, мысли острыми и безжалостными.

Как могла она увлечься бесплодными ночными видениями и грезами? При свете утра она трезво взглянула на себя и припомнила один из разговоров с Бутом. Она призналась тогда, что была знакома с очень немногими мужчинами. И это правда, что она легко ранима и беззащитна. Накопившееся за годы одиночества томление искало выхода и готово было излиться на любого мужчину, оказавшеюся под рукой, будь то Росс или Бут. Любовь? Какая чушь! Что она могла знать о любви? Если не лукавить перед своей совестью, она должна признать, что были моменты, когда ее в равной степени притягивал к себе Бут.

Но сегодня Камилле есть о чем подумать помимо этих глупостей. Несмотря на замечание Летти о недопустимости необоснованных подозрений, она должна трезво оценить возможность того, что кто-то из обитателей дома добавил едва ли не смертельную дозу ядовитого снадобья в чай, который принесла тетя. Поскольку ей трудно подозревать слуг и тем более Росса, не члена семьи Джаддов, на роль злоумышленника подходил только кто-нибудь из домашних: Гортензия, Летти или Бут. В это утро, настроенная судить трезво и беспристрастно, Камилла не могла исключить из числа подозреваемых даже Летти, хотя кандидатура Гортензии представлялась ей более вероятной.

Как бы то ни было, она должна докопать до сути дела и выяснить, пытался ли кто-нибудь ее отравить. Если имела место одна такая попытка, за ней могут последовать и другие. При свете дня Камилла чувствовала себя сильной и храброй, но знала, что ночь снова окутает ее тенью страха, а ей не хотелось прожить всю жизнь в подобной мгле.

И все же, увидевшись с Летти, Камилла не сумела завести разговор на интересовавшую ее тему. В тот самый момент, когда она к этому приближалась, Летти удавалось ускользнуть, а задать прямой вопрос Камилла не решалась.

Ее пугала необходимость встретиться с Россом. Как вести себя, если он позволит себе насмешки в ее адрес или каким-то образом намекнет на то, что произошло между ними? Но страхи Камиллы оказались беспочвенными. Росс держался вежливо, но отчужденно, и трудно было себе представить, что это тот самый человек, который так весело и вдохновенно трудился с ней на кухне над выпечкой хлеба. Конечно, она злилась на него, но твердо сказала себе, что ее недовольство есть результат уязвленной гордости, но не более того.

Пока Гортензия и Бут отсутствовали, Росс держался с ней абсолютно бесстрастно. Он, как обычно, консультировался с Камиллой по вопросам бизнеса и открыто выражал неодобрение, когда она отвергала его проекты, поглощавшие его внимание.

В тот день, когда должны были вернуться Гортензия и Буг, Росс напомнил Камилле, что на завтра они приглашены на чай к Норе Редферн. Но ей показалось, что он уже сожалеет о своем первоначальном стремлении устроить этот визит. Если бы Камилле и в самом деле не хотелось познакомиться с Норой, она без труда нашла бы отговорку, чтобы пренебречь ее приглашением. Вместо этого она поймала себя на том, что с нетерпением ждет намеченного часа. У нее будет повод надеть одно из своих новых восхитительных вечерних платьев. В таком наряде легче будет чувствовать себя независимой от критики или одобрения со стороны Росса Грейнджера.

Камилла с чувством сожаления услышала шум приближающегося экипажа, возвещавший о возвращении Буга и его матери в Грозовую Обитель. Жаль, что тихие, дружеские часы, проведенные с Летти, подошли к концу и в доме опять воцарится враждебное противостояние.

Тем не менее, она вышла на крыльцо, чтобы встретить их, и сразу же увидела, что, по крайней мере, для Гортензии поездка закончилась полным провалом. Бут, напротив, выглядел очень довольным и готов был без умолку рассказывать о том, что видел и что делал в Нью-Йорке. Гортензия казалась не просто подавленной, но ожесточившейся; ее раздражал даже Бут, а по отношению к Летти и Камилле она вела себя просто неприлично.

На следующее утро Бут вознамерился возобновить занятия живописью. Камилла согласилась, и на этот раз сеанс прошел успешно.

Когда он работал, в детскую, по обыкновению, вошла Летти и примостилась в уголке с вязанием. Один раз Бут прервал работу и задал Камилле прямой вопрос.

— Что с тобой случилось в мое отсутствие?

— Случилось? — с удивлением отозвалась Камилла. — Да ничего особенного. Пекла хлеб, помогала тете Летти сортировать рецепты. Повесила новые портьеры в гостиной. Вот, кажется, и все.

Некоторое время Бут напряженно работал, затем его смуглое скептическое лицо просияло улыбкой — как всегда, неожиданной.

— Я имел в виду совсем другое, Камилла. Хотя ты и спокойна, но в выражении твоего лица появилось нечто такое, чего мне недоставало для успешной работы над картиной.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Летти оторвалась от своего вязания и взглянула на племянницу с робким удивлением; Камилла вдруг испугалась, что тетя смутит ее каким-нибудь высказыванием.

— Может быть, поиграете нам, пока я позирую, тетя Летти? — торопливо попросила она. — Я ведь так толком и не слышала вашу игру на арфе.

Наверное, Летти уловила оттенок мольбы в голосе и отложила работу.

— Хорошо, сыграю, если Бут не возражает.

— Я всегда наслаждался вашей музыкой, тетя Летти, — галантно проговорил Бут, неотрывно глядя на модель, и Камилла ощутила в его обострившийся интерес и любопытство.

Летти подошла к арфе и сняла с нее чехол. Пальцы ее левой руки легко порхали по струнам, но тете приходилось наклоняться всем телом, чтобы дотянуться до арфы правой рукой. После нескольких пробных аккордов она начала играть мелодию. Камилла ничего подобного не слышала. Она звучала заунывно и меланхолично, и, казалось, что будничная Летти исчезла, слившись со своим инструментом. Ее место заняла потерянная женщина с трагической судьбой. Музыка с пугающей силой пела о томлении и о растраченных понапрасну годах загубленной жизни.

Бут с мрачным видом обратился к Камилле.

— Ты слышишь голос Грозовой Обители, кузина. Эта музыка говорит за нас всех, не так ли? О людях, живущих в заточении, проклятых и потерявших надежду. Вот почему мама ненавидит игру Летти. Музыка слишком многое рассказывает о вещах, которые мы пытаемся скрыть друг от друга.

Летти, не говоря ни слова, встала, натянула на инструмент чехол и тихо выскользнула из комнаты.

Бут какое-то время работал молча, потом снова заговорил, но уже на другую тему.

— Как ты уже, наверное, догадалась, результаты поездки моей матери в Нью-Йорк оказались неутешительными. В принципе завещание может быть оспорено. По крайней мере, адвокат, к которому мама обратилась за консультацией, не стал обескураживать ее полностью, увидев в ней потенциального клиента. Но его услуги стоят больших денег — а где их взять? Мама едва ли сможет попросить тебя финансировать ее попытки оттяпать у тебя состояние, нет так ли, кузина? Ситуация складывается довольно затруднительная.