Пандора - Дария Эссес Страница 5

– Вторая стадия – гнев, – усмехнулся он, не обращая на меня никакого внимания. – Скоро перейдем к торгу, а там недалеко и до принятия. Будь добра, прибереги свои зубки для более приятных вещей.

Оказывается, здесь была кровать. Он бросил меня на шелковые простыни, и я не смогла сдержать всхлип. Уже через мгновение он перерос в настоящее рыдание, сотрясающее грудь.

Это на самом деле происходит. Меня собирается изнасиловать преступник в грязном подвале какого-то клуба. Меня – единственную дочь лидера совета Таннери-Хиллс. Я искренне верила, что не причиняла никому зла, не ввязывалась в неприятности, не грешила. Тогда за что мир толкнул меня в руки такому чудовищу? За что он сейчас крался ко мне по кровати, словно я – кусок мяса?

От слез перед глазами помутнело, а с губ беспрерывно срывались влажные всхлипы. Сжав мои бедра так, что позже на коже обязательно проступят синяки, мужчина поменял нас местами и затянул меня к себе на колени.

Я опустила голову и зажмурилась, чувствуя, как слезы капают на его одежду.

– Тш-ш-ш… – Холодные пальцы нежно скользнули по моей щеке. – Так ты выглядишь еще прекраснее. Не искушай меня делать с тобой более грязные вещи, чем те, что уже крутятся в моей голове.

Но истинный страх охватил меня чуть позже.

Когда он принялся слизывать мои слезы.

Его язык неторопливо заскользил по моей скуле, а ладони обхватили затылок, обездвижив меня. Распахнув глаза, я неотрывно смотрела на обшарпанную стену напротив. Замерла так, будто на меня открыли охоту, где каждое движение приближало меня к смерти.

Ненависть растеклась по телу, но в глубине души, под слоями противоречивых чувств, вспыхнуло что-то иное. Что-то, напоминающее…

Возбуждение.

Я зажмурилась и резко отшатнулась от него.

– Прекрати прикасаться ко мне!

Боже, нет!

Я не могла возбудиться из-за того, что морально испорченный и больной человек слизывал мои слезы, как самое настоящее животное. Его кровожадная ухмылка говорила о том, что он любит попадать в неприятности, а я всегда держалась подальше от таких людей. Никаких психопатических и анархических наклонностей.

Это противоречило всему, что я знала о себе за свои двадцать лет. Это… Я не могла…

Я не такая. Я не такая. Я не такая.

Легкий смешок заставил меня поежиться. Я знала, что он понял всё по моей реакции.

– Выходит, ты интереснее, чем кажешься на первый взгляд.

– Мой отец с тебя три шкуры спустит, когда узнает, что ты со мной сделал! – Я вскинула подбородок и встретилась с ним взглядом. – Вся полиция Таннери-Хиллс уже ищет нас, а когда найдет, тебя посадят в тюрьму. Хотя, знаешь, я могу попросить кое-кого пристрелить тебя. Или…

Я замолчала, когда в подвале раздался щелчок.

К виску прижалось дуло пистолета.

Тик-так.

Тик-так.

Тик-так.

Я провела языком по пересохшим губам и тяжело выдохнула.

– Хорошо. Я сделаю всё, что ты захочешь.

– Вот и принятие.

Не прерывая зрительного контакта, он опустил руку. Его ладони легли на мои бедра, и я сжала челюсти, почувствовав холод металла. У меня осталась последняя попытка. Я покрутила запястьями, но чуть не вскрикнула, когда они вспыхнули острой болью. Черт возьми, похоже, веревки до крови стерли кожу.

Опустив плечи, я выдохнула и приготовилась к своей участи.

Изнасилованная.

Что обо мне подумает отец?

– А теперь, любимая, – прошептал он, поднимая нижний край маски, – откройся мне.

И он сделал то, что я никак не ожидала.

Врезался в мои губы жестоким поцелуем.

Я дернулась, но его пальцы тут же вплелись в мои волосы, крепко удерживая голову в одном положении. Изумление заставило меня приоткрыть рот, и он воспользовался этим, скользнув языком внутрь. Меня никогда так не целовали – будто заявляли права, наказывали, извращали.

Я собралась укусить его, но…

Его губы оказались на удивление мягкими.

По коже пробежали мурашки, когда он сжал мои ягодицы одной рукой и подтянул ближе к себе. Ткань джинсов грубо впилась мне между бедер. Каждый кусочек тела вспыхнул пламенем: что-то начало зарождаться, пульсировать, тянуть внизу живота.

– Удивительно сладкая… – прохрипел он, прикусив и слегка оттянув мою нижнюю губу. – Как я и думал.

Не надо.

Не надо. Не надо. Не надо.

Не осознавая, что делаю, я прижалась к нему и провела языком по его языку.

Губы мужчины растянулись в улыбке. Расслабившись в его руках, я услышала стон и только спустя мгновение поняла, что он вырвался из меня. Я по своей воле упала в бескрайнюю бездну и отдалась ему, отвечая на лихорадочные движения губ так, будто от этого зависит моя жизнь. Забыла, что меня целует похититель, который пару секунд назад направил на меня пистолет.

Свобода. Так она ощущалась на вкус?

– О, нет, любимая. Теперь у меня появилось желание навечно оставить тебя себе, – прошептал он, спускаясь поцелуями вниз по моей шее. Его бедра слегка толкнулись, и я, сама того не осознавая, со стоном выгнула спину. – Вот так… Покажи, кто скрывается за маской золотой девочки. Покажи, что тебе нравится, когда тебя трахают через одежду. Покажи мне свою тьму, Дарси Ван Дер Майерс.

С губ слетел крик, когда он укусил меня за горло, сжав ягодицу. Мне захотелось больше, ближе, сильнее. Каждое низменное желание обрело плоть и вырвалось наружу. Бедра непроизвольно сжались, после чего…

Я распахнула глаза.

Боже. Он возбудился.

Осознание происходящего накрыло меня, как волна во время шторма. Я отшатнулась и вырвалась из его объятий, полностью дезориентированная. Господи, что происходит? Как я… Как я докатилась до такого? Как я отдала ему во власть свое тело и, что еще хуже, свою душу?

– Прекрасно.

Медленно облизнув нижнюю губу, он поднял меня со своих колен и встал с кровати. Со слезами на глазах и ненавистью в сердце я наблюдала за тем, как мой похититель подходит к телефону – так, будто одержал победу в войне.

– Скажи, где мой брат, и я не перейду к следующему этапу. И поверь, Ричард Ван Дер Майерс: никому не захочется видеть, как твоя драгоценная дочка трется о мой член. Представляю, как это отразится на твоей репутации. Если и это на тебя не подействует, я начну отрезать от нее кусочек за кусочком, поэтому проверяй коробки перед входной дверью. В них часто могут поджидать сюрпризы.

Бросив на меня последний взгляд, он вышел из камеры.

А я уткнулась лицом в кровать и дала волю слезам.

***

Не знаю, сколько времени я провела в холодном подвале, натягивая на колени потертую