Покоренные судьбой - Кора Рейли Страница 4

Их крики эхом отдавались в подвале, преследуя меня.

Слезы жгли глаза, ослепляя. Но мне не нужно, чтобы они это видели. Я бежала и бежала, пока не добралась до подвала под особняком Фабиано и не спряталась в кладовке в большой картонной коробке, которая оказалась наполовину заполнена выброшенной одеждой.

Я свернулась калачиком и затаила дыхание.

Я уставилась в темноту, борясь с тошнотой и пытаясь унять шум в ушах.

Вскоре темнота и тишина вступили в силу, пульс замедлился, а гул в ушах стих.

Сладостное забвение.

Глава 2

Грета

В комнате раздавались голоса.

– Чертов бардак, – пробормотал Фабиано.

– Ты можешь себе представить, как она, должно быть, напугана? – сказала Леона с волнением.

У меня защемило сердце. Тогда я поняла, о ком она говорила – обо мне.

Она тревожилась из-за меня, переживала, что я испугалась. Но испугалась ли я? Должна ли?

Из-за папы? Из-за каждого мужчины в моей семье? Из-за родного брата? Я не понимала, что чувствую. В основном я не хотела ничего чувствовать. Я мечтала побыть в темноте и тишине, в полном одиночестве.

– Сомневаюсь, что она только напугана. Когда видишь нечто подобное, это меняет тебя, – сказал Фабиано.

Они не думали, что я здесь, однако я знала код от их части подвала.

Они удалились, вероятно, чтобы помочь родным найти меня.

* * *

Восемь часов спустя – в какой-то момент я начала считать тихое «тук-тук» секундной стрелки наручных часов – мне пришлось покинуть укрытие. Хотелось в туалет, а ноги и спина ныли из-за долгого сидения в скрюченном виде. Когда я убедилась, что осталась одна, то приоткрыла крышку коробки и вылезла.

Кровь на одежде сделала ткань жесткой, но я уже не ощущала медного запаха. Мой нос ничего не чувствовал.

Я поежилась. В подвале было холодно даже в теплое время года. Раньше я этого не замечала, но от холода у меня окоченели пальцы на руках и ногах. Я огляделась в поисках места, где можно было бы облегчиться, но все углы казался мерзкими и пыльными. А еще мне стало неловко от мысли, что я могла так осквернить подвал Фабиано.

Воспоминание о луже крови в камере всплыло в памяти, и я снова содрогнулась. Возможно, я сумею продержаться еще несколько часов… но что тогда?

Пока я не могла вернуться домой.

Я обхватила себя руками и задрожала еще сильнее.

Что мне оставалось делать?

Я посмотрела направо и с сожалением забилась в угол. И вздрогнула, когда дотронулась до окровавленной ткани купальника. Кое-как выпутавшись из одежды и присев на корточки в углу, я помочилась. Поспешно опорожнив мочевой пузырь, стремительно оделась и бросилась обратно в укрытие. Мне нужна тишина и темнота.

Пусть будет еще темнее. Я не хочу, чтобы моя почти фотографическая память смогла воспроизвести каждую деталь искаженного болью лица того мужчины. Я даже не знала его имени. Помнит ли его кто-нибудь?

Я хотела забыть, но разве это правильно – желать чего-то подобного? Я свернулась калачиком на тряпье в коробке и закрыла крышку.

Я не уснула, хотя устала и не спала больше суток. Я продолжала считать секунды, стараясь, чтобы знакомый звук успокоил меня.

Спустя одиннадцать часов после бегства я снова услышала голоса, но на сей раз не только Фабиано и Леоны.

С ними были папа, Нино и Невио.

Я скрючилась еще сильнее и дышала очень медленно и тихо, чтобы меня не нашли.

Они находились не в кладовке, а в коридоре. Я навострила уши, чтобы расслышать их разговор.

– Ты уверен, что она не знает гребаных кодов от помещения? – прорычал папа. – В это трудно поверить, учитывая, что ты тоже вечно ускользаешь.

– Может, и знает. Грета наблюдательна, – сказал Невио.

Хоть я и увидела, что он творил, я хотела пойти к брату. Он всегда утешал и защищал меня. А теперь я пряталась от него и семьи.

– Ее нет ни в нашем подвале, ни на цокольном этаже другого дома. Остается только этот подвал, – продолжал папа.

– С нашей стороны она еще не покидала территорию. Я проверил журнал регистрации за последние двенадцать часов, – протянул Нино. – Единственный код, который был введен в нашем помещении, находился на двери, ведущей в твой подвал, Фабиано.

Я понятия не имела, что они могли видеть и кто вводил код.

– У меня нет журнала с записями введенных кодов. Леона сочла, что это слишком по-сталкерски. Сигнализация срабатывает только в том случае, если введен неправильный код, но этого не случилось.

– Значит, она могла выскользнуть из твоего особняка, – рявкнул папа напряженно.

– Сомневаюсь.

– Ты не можешь основывать свои сомнения на фактах, – проговорил Нино.

– К черту! – проворчал папа. – Мы должны найти ее. Если с ней что-то произойдет…

– Может, тебе стоит предупредить солдат на тот случай, если она появится, – предложил Фабиано.

– Нет. Я не хочу, чтобы кто-то знал. Если дело касается Греты, я не доверяю никому. Мы найдем ее.

– Давай обыщем твой подвал, особняк и задний двор, если ее там нет, подумаем о дальнейших действиях, – заявил Нино.

Голоса отдалились. Я сглотнула. Оставался только вопрос времени, когда меня обнаружат.

Когда я убедилась, что их нет поблизости, то вылезла из коробки и на цыпочках подкралась к двери. Я не знала, чего ждала. Но понимала, что пока не могу встретиться с ними лицом к лицу.

Я выглянула в коридор. Он оказался пуст, но из двух комнат в самом конце лился свет.

Я посмотрела в другую сторону, где крутая лестница вела в дом. Сделав глубокий вдох, бросилась к ней и поднялась по ступенькам. Я выскочила из подвала.

Откуда-то с первого этажа доносились голоса Фабиано и Нино.

Выбежав, поднялась на второй этаж. Я несколько раз бывала в доме Фабиано и запомнила планировку. Я приложила ухо к двери комнаты Авроры.

Внутри было тихо, потом я услышала, как Аврора тихонько напевала что-то себе под нос. Я вошла внутрь без стука.

Аврора сидела на полу в окружении Барби и играла, повернувшись ко мне спиной.

Она обернулась и в тревоге распахнула глаза.

– Грета?

– Тсс! – Я прижала палец к губам. – Можно я спрячусь в твоей комнате?

Она поднялась на ноги, разглядывая меня:

– Что у тебя на одежде?

– Кровь, – ответила я.

Она побледнела:

– Правда?

Я кивнула. И различила приближающиеся голоса.

– Можно я спрячусь? Мне очень нужно!

– Ты сделала что-то плохое? – спросила