Беда - Никки Мэй Страница 3

— Борис? Шутишь, что ли!

— Ладно-ладно, это я придумала! Но Борис ему правда подходит — он большой, а еще русский. — Последнее слово Сими произнесла с ужасным русским акцентом, и подруги расхохотались.

— Мне нужно взять тут еды для Бу, — сказала Ронке. — У них с Дидье какие-то размолвки. Я собираюсь к ней, пошли вместе? Будет весело!

— О, нет, я пас. Я уже утром говорила с ней по телефону, слушала эти «о, какая я несчастная», «я все для него делаю».

Ронке подозвала официанта и быстро озвучила новый заказ:

— Джолоф с тушеной курицей без чили. Джолоф с жареной говядиной. Ямс с окрой и морепродуктами — и погорячее, пожалуйста. Суя[13] из говядины и курицы. Две порции додо[14]. Один мойн-мойн[15], пожалуйста. А, еще вашу фирменную рыбу.

— И эспрессо, — добавила Сими, ослепительно улыбаясь официанту. Тот чуть не улыбнулся в ответ, но вовремя опомнился и снова помрачнел.

— Так что у тебя новенького? — спросила Сими. — Как дела у Кайоде?

— У моего никчемного парня? — Ронке прищурилась. — Не могу поверить, что ты заявила такое человеку, которого я даже не знаю!

— Да брось. Изо одна из нас. Она все понимает!

— Ладно. У Кайоде все хорошо. Завтра поедем смотреть квартиру в Кла́пеме[16], — сказала Ронке. Именно этого вопроса она и ждала! Ронке старалась говорить очень непринужденно, будто невзначай.

Сими клюнула.

— Что?! Вы ищете квартиру? Вместе?

Ронке хоть и хотела выглядеть невозмутимой, но очень волновалась.

— Да, знаю! И это была его идея. Вчера вечером мы долго сидели на сайте недвижимости, а потом он позвонил агенту, и вот — завтра пойдем смотреть. Хочу расписные шторы с батиком, много корзин из рафии и деревянный пол, как у Бу. А еще кроватку.

— Кроватку?

— Ой, то есть котяток, кошку. — Ронке покраснела. — Но вообще да, я хочу детей. Не только вам с Бу можно найти свое долго и счастливо…

— Да, конечно. Но секундочку, Ронкс, это же Кайоде! Он даже не способен организовать поездку в Париж на выходные.

Ронке уставилась на облупившуюся краску на потолке. Вот в чем минус, когда рассказываешь друзьям все: они же потом на самом деле все знают. Да, в тот день из-за Кайоде она и впрямь торчала на вокзале Сент-Панкрас, словно дура, глядя, как поезд отъезжает от станции — без них. Да, Ронке тогда страшно расстроилась. Но если она сумела это пережить, почему Сими не может?

— Не так уж он виноват, — сказала она. — Да, знаю, ему следовало бы лучше все организовать, но сейчас у нас все в порядке. Хотя бы притворись, что за меня рада.

— Извини. Я просто правда желаю тебе счастья. Ладно, давай заново: покажешь мне квартиру? — Сими придвинула свой стул поближе к Ронке. — Пожалуйста.

Ронке достала телефон и застучала по экрану пальцем с коротким ненакрашенным ноготком.

— Здесь нужно многое сделать, но ничего, так даже лучше. Прямо чистый холст. Я могу переехать к Кайоде, пока строители занимаются ремонтом. Знаешь, я думала, что у нас может быть открытая планировка, — все это Ронке бормотала в экран телефона, листая фотографии. — А еще тут есть сад с южной стороны, можно поставить горшки с цветами! Очень дорого, мы ее почти не тянем, но…

— Мне нравится! — сказала Сими. — Ты точно наведешь там красоту. Снесешь все стены и разбросаешь повсюду подушки!

Ронке рассмеялась. У нее правда куча подушек. В маленькой квартире Ронке их двадцать шесть. Столько насчитал Кайоде. И все похожих оттенков кремового и серебристого цветов. С кисточками. С пайетками. С помпонами. У одной особенной подушки есть все сразу: и кисточки, и пайетки, и помпоны! Кайоде говорил, она помешалась на подушках — но в хорошем смысле. Ту особенную подушку подарил как раз он. И только ее не сбрасывают на пол с кровати, когда пора ложиться спать.

Они болтали о доме и ремонте, пока Ронке не принесли еду.

— Передавай Мартину привет! — сказала Ронке, наматывая шарф на шею. Когда они уходили, шумная мужская компания не бросила им в спину грязные комментарии. Сими запрыгнула в такси, а Ронке направилась со своей едой в метро. Она надеялась, что Бу ее новостям порадуется чуть больше.

2. Бу

Бу была в ярости. Она швырнула чашку в посудомойку и с грохотом захлопнула дверцу. Просто пообедать с девочками в субботу — разве она много просила? Это даже не на весь день! Нет, боже, нет, она же не какой-то монстр, черт возьми! Всего лишь пара часов. Их хватило бы добраться до «Бука» и поболтать с лучшими подругами, жизни которых крутятся не только вокруг готовки, уборки и кружков с детским садом. Этого времени достаточно, чтобы поесть то, что приготовил кто-то другой, и насладиться бокальчиком вина. Небольшая передышка — просто ненадолго забыть, что она мама, жена и чертова половая тряпка!

Но нет! Разве может Дидье не забыть про обещание присмотреть за своей дочкой, пока Бу отлучится всего на несколько часов? Неужели муж способен хотя бы мельком глянуть на календарь, который заполняет как раз-таки она, подчеркивая нужные даты! Смешно ожидать от него так много. Взять хотя бы постоянные вопросы, которые он задает каждое утро, стоя на одном и том же месте: «Ты не видела мои ключи?» Так и хочется ответить: «У тебя под носом, придурок!»

Зачем такой важной шишке, как Дидье, тратить драгоценное время на скучную бытовуху? А ведь Бу всю неделю каждый день ему напоминала: «Ты же помнишь, что я иду на встречу с девочками в субботу, а ты сидишь с Софией? Да?»

Но оказалось, этот вечно занятой и важный корпоративный живчик собрался пойти посмотреть какое-то дурацкое регби (ой, простите, «крупное рабочее мероприятие»), и конечно, он забыл сообщить об этом жене! А почему бы не внести это в проклятый календарь? Нет! Конечно нет! Лучше помалкивать, пока не настанет вечер пятницы и они не улягутся спать. Ведь в это время уже поздно искать няню.

— Извини, ma chérie[17], но ты же можешь увидеться с девочками в любое время.

— Мы не девочки, а женщины, — отрезала Бу.

Она думала, сейчас муж возразит, что она сама зовет их девочками. Но он этого не сказал.

— Извини. Это благотворительная игра…

Что в переводе означало: «Хватит вести себя как эгоистка. Неужели тебе насрать на сирийских беженцев?» Ночью они не обнимались.

На следующее