Под властью отчаяния. Часть 1: Химера - Магдалена Уинклер Страница 28

— Ты хотя бы не опустился до подобного, — она хрипло усмехнулась, после чего осушила свой бокал с вином до дна.

Допив вино, Эрика медленно поднялась со своего места. Несмотря на иррациональный страх, вызванный непониманием происходящего, Йоханесс всё равно с жадностью впился в длинное облегающее алое бархатное платье, прекрасно подчёркивающее хрупкую красивую фигуру. На острые плечи был накинуто тонкое красное пальто с чёрными кружевными рукавами и подолом. Эрика выглядела одновременно роскошно и опасно. Словно полыхающий пожар, она демонстрировала свою власть и убийственность, вызывала желание бежать без оглядки, но вместе с тем — привлекала внимание. Верх платья держался на груди, из-за чего были видны и тонкие ключицы, и длинная шея, и Ольсен сходил с ума от желания прикоснуться к мягкой коже. Дурак! Он должен бояться, а не кусать губы, разглядывая чужое тело.

— Я не дама в беде, Ольсен, — бросила Эрика. — Я и есть беда.

Ольсен поднял затуманенный взгляд на глаза Ричардсон. Женщина выглядела так, словно ощущала себя победительницей, и ведь действительно — она победила. По всем фронтам победила. Обыграла. Эрика поставила острую коленку на кофейный столик и слегка наклонилась, поманив пальцев Йоханесса к себе ближе. Словно загипнотизированный, он действительно сделал шаг вперёд, несмотря на то, что пару мгновений назад собирался бежать прочь.

— Мафия никогда не подчинялась Кристиану. Он всего лишь пешка в моей игре. И ты тоже пешка. Жалкая, которую не страшно потерять, — красные губы изогнулись в жестокой усмешке. Но рука, противореча обидным словам, опустилась на колючую щеку, мягко проведя по ней костяшками. Ольсен громко проглотил слюну. — Ты здесь, потому что я этого захотела. Потому что ты не сможешь мне отказать. И никто не сможет. Потому что никто не посмеет меня осудить. А знаешь почему?

— Почему? — переспросил Йоханесс, случайно зацепив взглядом линию декольте Эрики. Щеки за считанную секунду стали цвета платья Ричардсон.

Он чувствовал себя одураченным и глупым. Жалел женщину, которая в этой жалости никогда не нуждалась. Казалось бы, только что узнал, что на самом деле глава мафии — это действительно Эрика, что Кристиана она считает не более, чем жалким пушечным мясом, но не испытывал и грамма отвращения. Сколько он размышлял о том, что гангстеры — это мерзость, это грязь, убийства и кровожадность? Но, о Боги, Ричардсон! Как часто вы встречаете женщин, которые способны в тонких маленьких руках удержать управление целой мафией?

Йенс не мог поверить, что люди в Детройте боятся действительно именно Эрику — эту обворожительную и жестокую женщину, которая не боится пользоваться своей красотой. Она определённо знает, что приковывает взгляды мужчин, и наслаждается этим, заманивает, чтобы потом растерзать, поглотить целиком, высосать всю кровь.

Это пугало. Да, это до безумия пугало! Йоханесс не был бесстрашным или излишне храбрым, он никогда не был рыцарем или героем, и гангстеры, как и прочих нормальных людей, пугали Ольсена. Страх действительно закипал в жилах, сердце в груди стучало с бешеной скоростью. Сколько смертей было совершено этими маленькими прелестными руками? Сколько пыток видели эти очаровательные бирюзовые глаза? Сколько раз пухлые алые губы отдавали смертельные приказы?

Йоханесс прекрасно осознавал, что ошибался. Во всем и везде. Эрика не была жертвой, она истребляла с холодным сердцем и разумом, прорывала ногтями путь к власти, пожирала всех, кто осмеливался ей помешать. Ричардсон была главой мафии. Это невозможно, странно и необъяснимо, но это факт.

Эрика придвинулась ещё ближе, коснулась губами мочки его уха и тихо-тихо прошептала:

— Потому что я есть судья и палач. И никто в этом мире мне не указ. И ты, Йоханесс Ольсен, отныне в моих руках.

После Эрика тут же отдалилась, издав очередную усмешку. Мужчина почти что ощутил разочарование, вызванное прервавшимся контактом, но тут же мысленно отругал себя. Почему он под её взглядом плавится, словно мальчишка? Она только что буквально прямым контекстом сказала, что собирается уничтожить Йоханесса, а он и рад умереть в этих красивых руках. Ольсен с ужасом посмотрел на Эрику: что с ним вообще происходит? Мозг превращается в жидкую кашу, тело охватывает сладкой дрожью. Идиот… идиот!

В глазах Эрики только веселье и надменность. Ей нравится мучить и издеваться, и от лицезрения покрасневших щёк Йоханесса женщина получает искреннее удовольствие. Да, у Ольсена всегда получилось плохо скрывать свои эмоции! Он как открытая книга, читай — не хочу. Все мысли, все чувства — всё вывернуто наизнанку и открыто чужим пытливым глазам.

Глава мафии, собирающаяся растерзать Ольсена за неуплату долга. Его должны волновать другие вопросы: каким образом Эрика так скоро узнала о банкротстве Гловера? Почему он не смог наскрести хоть что-то для того, чтобы защитить их семью? Почему Ричардсон до сих пор его не убила? Что именно она хотела от него?

Но мысли путались, мешались между собой, а стоило бросить на Эрику хоть один взгляд — и Ольсен вообще терялся в пространстве. В мире было столько красивых женщин, но Йоханесс больше не позволял им пользоваться собой, больше не разрешал себе робеть, как глупый мальчишка, больше не терял голову и не сходил с ума по чужим острым коленкам. По крайней мере, до этого дня.

Он чувствовал себя утопающим, который с каждой попыткой всплыть всё глубже и глубже уходит под воду. Как это возможно? Не иначе Эрика Ричардсон самая настоящая ведьма! Как ей другим образом удалось добиться столь высокого положения?

— Я сделаю все, что ты скажешь. Только, прошу, не трогай моего сына и брата, — с трудом вытянул из себя Йоханесс. Он опустил в глаза, отчаянно повторяя про себя цель прибытия в это место.

— Ну вот, теперь ты кажешься мне скучным, — Ричардсон нахмурила тонкие брови. — Мне не нужна ещё одна механическая кукла. Я достаточно насмотрелась на них в жизни. Я знаю, что ты не такой. Я заметила твою язвительность, резкость и грубость. Не пытайся скрыть себя от меня, — раздражённо прошипела Эрика, присаживаясь обратно на диван, закидывая ногу на ногу. — Я продолжу, когда выпьешь вина.

Контролировать себя, будучи опьянённым, крайне трудно, а Ольсен и без того чувствовал, как от сладких речей Ричардсон его мозг начинал плавиться и поддаваться искушению, запретному плоду. Но мужчина, прекрасно понимая, что выхода у него нет, налил себе вина и выпил его из бокала залпом.

— Превосходно! — восхищённо воскликнула Эрика, захлопав в ладоши. — Мой друг, скажи мне, как ты думаешь, для чего ты здесь сегодня?

— Из-за… из-за того, что мы с братом должны тебе, — тихо отозвался Йоханесс. — Я