Медаль благородных - Алеся Кузнецова Страница 11

– Все пошло наперекосяк после этих ее встреч с Домбровской. Если бы не она… Мы бы сейчас уже женаты были с Кристиной, и я бы ей посвятил победу. А сейчас зачем все это?

– С Домбровской мы твоей разберемся, не переживай. И Кристина вернется. Куда она денется? Занервничала перед свадьбой – вот и сбежала. А ты тоже дурак, зачем ей тогда деньги давал?

– Ну а как не дать? Если у нас каждое утро начиналось с соцсетей и этой Домбровской. Кристина даже сырники освоила, как у нее. Я же думал, она хотела, чтобы у нас тоже все красиво было. И сырники вкусные, помните, она даже раз нам на тренировку приносила. Я и не возражал. Если для нее это важно, то мне какое дело?

– Не помню, я не ем сырники. С детства их ненавижу. А видео ее помню. Вы же над ее роликами всей командой как ненормальные хохотали. Как ни зайдешь в раздевалку, а там… балаган какой-то. Как в цирке, в самом деле.

– Так весело же было. На такую чушь подсесть самой и заставлять это меня слушать. Мы с пацанами животы тогда надрывали от ее этих всех «быть честной с самой собой». Но сырники по ее рецепту, правда, хорошие.

– Зато теперь не до смеху, так?

– Надо было вдвоем тогда идти на ее дурацкие сеансы. Хоть бы смог контролировать, что там происходит. Кристина, вообще-то, так и хотела. Но это же тупость идти к психологу только потому, что твоя девушка раздражает своими вечными «А что мне выбрать?», «А что лучше купить?», «А апельсины лучше брать в красной сеточке или в прозрачной?», «А молоко на 1,5 процента? Или лучше на 3,2 процента?» Мне казалось, я попал во что-то адское. Вот скажи мне, Артур Викторович, можно ли было не сойти с ума от всех этих ее вопросов? Честно говоря, я даже выдохнул, когда Кристина начала разбираться с помощью психолога с этим. Ну и подумал, раз у нее проблемы, пусть сама и идет на сеансы, лишь бы больше не приставала с глупыми вопросами. К тому же времени на это было жалко. У меня же тренировки целые дни.

– Ну, допустим, тренировки у тебя не целые дни, а просто каждый день. Но пару часов свободных у тебя всегда оставалось. – Так и с пацанами надо было посидеть. А теперь… Я без нее на стенки лезу. Не знаю, как мне дальше жить. Ты даже не представляешь, как мне хочется, чтобы она снова доставала этими всеми глупостями. Я не знаю, что с ней эта Домбровская сделала. Как зазомбировала все равно. Кристина сама бы ни за что на такое не решилась. Она в магазине одна молоко и хлеб выбрать не могла. Мне всегда звонила посоветоваться. Она же беспомощная абсолютно. Не могла она вот так взять и уехать. Она бы даже билет на самолет не смогла сама выбрать. – Иван тяжело вздохнул и попытался сфокусироваться на табло с рейсами.

– Видимо, что-то смогла. Но скоро мы поймем, что делает с ними Домбровская на этих сеансах и зачем Кристине была такая сумма. В ее клинике полугодовой абонемент дешевле стоит.

– Артур Викторович?! – Что? – Ты что к ней полгода будешь на сеансы ходить?

– Полгода ни полгода, но пока не поймем, в какой она момент и, главное, как деньги выкачивает с клиентов, надо походить. А ты уверен, что Кристина на ее сеансы у тебя деньги просила?

– Конечно! Она же так и сказала. Мол, пошла к этой Арине, и что она лучший психолог современности, поэтому такая дорогая. И первый сеанс был у нее очень клевый. Кристина тогда вся такая воодушевленная была. И мне спокойно, сидит дома и дистанционно на сеансе с собой разбирается. Потом у нас такой вечер был… – Иван вытер испарину со лба. Кондиционеры не могли справиться с внутренним жаром и утренним похмельем. Организм, не привычный к алкоголю, явно страдал.

– А после вчерашних излияний, значит, полегчало?

– Да нет, только хуже стало. – Так кому ты лучше сделал тем, что нажрался вбаре, как какой-то…

– Ты просто такого никогда не переживал. Тем, кто не бывал в отчаянной ситуации, не понять, что такое боль.

Артур невесело вздохнул:

– Ничего, если из этой поездки вернемся домой с пустыми руками, мы с тобой оба узнаем настоящую боль и отчаяние. Вон, видишь, в белой рубашке на тебя косится мужик. Душнилин. Он уже, считай, списал нас с тобой со счетов. Поэтому соберись давай. Шесть лет тренировались. И все коту под хвост из-за какой-то Кристины…

– Кристина здесь ни при чем. Она всегда наоборот хотела, чтобы я тренировался. На все соревнования ходила, ждала меня всегда, болела. А как спуталась с этой Ариной, что-то произошло, и все пошло наперекосяк.

– Поймем скоро, что там произошло. И Кристину твою найдем.

Глава 7. Застывшая жизнь в янтаре

Арина закончила дистанционный сеанс с клиенткой из Калининграда и, улыбаясь, рассматривала искрящийся медовым светом кусочек янтаря с застывшим доисторическим муравьем внутри. Нина была у нее на терапии несколько месяцев, но результаты были уже удивительными, а бизнес мужа позволял Нине быть щедрой. И чтобы как-то выразить свою благодарность, клиентка заказала доставку подарка прямо ко дню рождения Арины в Москву.

Так, осенним московским днем на столе ведущего специалиста клиники «Счастье» оказался кусочек янтаря с застывшими внутри лучами солнца и замершим на тысячелетия мгновением жизни. Арина любила рассматривать этот сувенир и никак не могла понять, почему он вызывает такие противоположные эмоции: восхищение уникальностью сменялось жутким осознанием конечности жизни. Она не любила этого внутреннего трепета, возникающего совсем некстати и выбивающего ее из равновесия, но в то же время чувствовала красоту и величие остановившейся в камне жизни.

Сколько мог бы прожить этот муравей? Два года? Три? Ну, может, пять, если бы оказался долгожителем среди своих рабочих собратьев. Но на его пути оказалась вязкая смола и поглотила его хрупкую жизнь, придав неуязвимость и прочность, сделав бессмертным на тысячелетия. Арина запретила себе думать об этом, но убирать кусочек янтаря не стала, а сфокусировалась на мыслях о своих клиентах.

Ее клиенты, разбросанные по разным городам мира, составляли удивительный калейдоскоп судеб и мировоззрений и работать с такими смелыми женщинами и мужчинами было потрясающе интересно. Арина никого не судила, а просто старалась слушать и помогать увидеть все события с другой точки зрения, посмотреть на них с другого ракурса, как