Полукровка (ЛП) - Вендел С. И. Страница 8

Она выпятила челюсть и вышла из угла.

Есть ли у меня другой выбор?

Она примет все, что даст этот орк, потому что, по крайней мере, будет стоять на своих ногах. Она скорее убежит в темную ночь, чем будет ждать в темноте палатки.

Но сначала…

Она снова протянула к нему руки, ее требование было тихим, но ясным.

Он взял ее за запястья своей огромной рукой и вытащил из-за пояса нож. Она не осмеливалась отвести взгляд от его лица, чтобы посмотреть на этот лезвие.

— Я помогу тебе выбраться отсюда, — сказал он, — но ты должна следовать за мной. Ты не доживешь до утра в одиночку.

Она сомневалась в этом, но отрывисто кивнула, и он разрезал путы.

Сорча чуть не застонала от удовольствия ощущая прикосновение воздуха к натертым запястьям.

Он взвалил на плечо рюкзак и потянул ее за руку, зажатую в мозолистом кулаке, увлекая глубже в палатку.

Свободной рукой она вырвала кляп и с облегчением прикоснулась языком к небу.

Орк провел их через ящики и кучи в заднюю часть, где, не ослабляя хватки на запястье, бесшумно разрезал середину задней стены палатки, образовав отверстие.

Снаружи стояло еще больше палаток, но с этой стороны было намного темнее, ночь за кольцом лагеря казалась чернильно-голубой. Орк выглянул наружу, и Сорча ничего не услышала, никто не двигался.

Его хватка усилилась, и он двинулся к выходу, но Сорча не пошла с ним.

Он нахмурился, и она ответила на хмурый взгляд своим.

— Я пойду, но если ты предашь меня, я вырежу тебе глаза, — прошипела она.

Он моргнул. Затем кивнул один раз.

— Справедливо, — сказал он, и она позволила ему вытащить себя из палатки.

У нее не было времени обдумывать его ответ, ей потребовались все силы, чтобы поспевать за ним, пока они спешили через темную, спящую часть лагеря. Плечо горело от скорости, с которой он тащил ее за собой, но в его хватке не было ни злобы, ни жестокости. Она была твердой, но не болезненной, и Сорча разделяла его желание увеличить дистанцию между ними и лагерем.

Все, что она видела, — это пустые палатки и протоптанные тропинки, пока земля и трава не уступили место валунам. Температура падала по мере того, как они проходили кольцо за кольцом из камней и валунов, расположенных так же аккуратно, как и палатки, но промежутки между камнями одного круга не совпадали со следующим, заставляя их лавировать между. Орк был осторожен, чтобы не задеть замшелые края, и Сорча попыталась последовать его примеру. Это было похоже на лабиринт, заставляющий любого входящего или выходящего замедляться и лавировать.

Орк выбрал не тот путь, который она сочла бы прямым, рисунок более случайный, но когда они вышли из-за камней, она поняла, что его народ, должно быть, знает самый простой маршрут. Он провел ее через это так быстро, как только мог, а не просто завел в камни и воспользовался.

Эта мысль немного успокоила бешено колотящееся сердце.

Они остановились на краю крутого склона холма, и орк завертел головой то в одну, то в другую сторону, пытаясь услышать и унюхать все, что мог.

Мир за пределами лагеря был темным занавесом скал и леса. Она чувствовала резкий запах сосны и ели, грязи и гниющих листьев, но за первыми несколькими деревьями у подножия ничего не было видно. Просто ночь.

Она инстинктивно не хотела заходить туда, не ночью, но возвращаться ей хотелось еще меньше.

Через мгновение орк сжал ее руку и соскользнул вниз по склону. Он не пошел по тропинке и не повел осторожно вниз, нет, он спустился с холма в два огромных прыжка, а она последовала за ним, скользя по мокрой траве и опавшим листьям в темный лес.

3

У Орека не было возможности перевести дыхание, пока под их сапогами не заскрипели сухие речные камни. Он повел ее вниз по склону холма самым быстрым и тихим способом, который знал, соскользнув в высохшее русло ручья, где росли огромные деревья. Они стояли там на страже, словно зловещие врата в другие миры.

Путь был чист и тих. Мерк все еще спал на посту, что делало их побег простым и незаметным.

Это дало им время, но не много.

Женщина безмолвно следовала за ним, и он был благодарен за это — за тишину, потому что не знал, что мог бы сказать в ответ.

Он повел ее в первый ряд деревьев, где воздух был гуще, а свет тусклее под пологом листьев и иголок. Лунный свет просачивался через неровные щели, создавая фракталы света, которых было достаточно, чтобы он мог видеть. Орек провел всю свою жизнь, обучаясь и охотясь в этих лесах, и лунный свет не был ему нужен, чтобы обнаружить новый ручей, пробивавший себе путь сквозь лес. Ручей журчал, отражая лунные лучи, стремительно проскальзывая между деревьями, увеличиваясь в объеме и скорости, прежде чем впасть в реку всего в нескольких милях к востоку.

Они должны были пересечь эту реку сегодня ночью, чтобы сохранить хоть какой-то шанс.

Женщина удивленно ахнула, когда он вытащил их на середину ручья, но зажала рот рукой, чтобы приглушить звук. Холодная вода окатила его ботинки, и он почувствовал, как все ее тело задрожало от внезапного всплеска.

Они шли вдоль ручья, течение толкало их вперед, и идти было довольно легко. Речные камни здесь были немного острее, чуть менее округлые и скользкие, так что его ботинкам было за что ухватиться.

Он вел их так быстро, как только мог, все еще крепко держа женщину за руку, но это не спасло ее от падения в момент потери равновесия. Она упала на колени, издав стон сквозь стиснутые зубы.

Она выругалась и воспользовалась его рукой, чтобы подняться.

— Я в порядке, давай же, идем.

Он поймал ее на слове и продолжил спуск по ручью, но после того, как она упала еще дважды, а им предстояло пройти еще милю до реки, Орек осознал свою ошибку.

Он снова поднял ее на ноги и наблюдал, как она потратила минуту, чтобы осмотреть небольшой порез на руке, который получила, споткнувшись. В темноте ее кровь была почти черной с тяжелым металлическим запахом.

Зверь в нем зашевелился при виде этого, темный, собственнический и злой. Ему не понравился вид ее, истекающей кровью.

Со стоном она выпрямилась и натянуто кивнула ему.

— Извини. Я могу идти дальше.

— Я понесу тебя.

Она удивленно моргнула и быстро попятилась, когда он наклонился, чтобы перекинуть ее через плечо. Вода захлюпала вокруг ее икр, и он притянул ее к себе, когда она чуть не упала назад.

Она нахмурилась и яростно затрясла головой, отчего темные кудри подпрыгивали.

— Нет. Я могу не отставать.

Они стояли, уставившись друг на друга в темноте, а вокруг журчала вода. Он оглядел ее и понял, что она прикрыла рукой верхнюю часть живота. Недостаточно низко, как это делали беременные оркцессы, скорее как кто-то, прикрывающий рану.

— Ты ранена? — спросил он. Его грызло чувство вины, как он мог не заметить, что она ранена? И он тащил ее вниз по ручью в темноте.

— За последние две недели я лежала на многих плечах как груз, — сказала она тонкими губами. — Не было возможности проверить, но, по-моему, я вся в синяках от груди до ног. Так что я пойду пешком. Я не буду отставать.

Она продолжала настаивать, но Орек, наблюдая за ней, стоящей посреди ручья — такой смелой, напуганной и решительной, — волновался не о том, что она отстает, или о том, успеют ли они добраться до реки вовремя. Его больше тревожило то, что она могла пострадать, и что он может причинить ей еще больший вред.

Он был бы ничем не лучше тех, кто сделал это с ней. Новый вид ярости закипел в его животе при мысли о том, что эту женщину крадут из дома, перекладывают с одного плеча на другое, как будто она товар для обмена. Он не будет тем, кто причинит ей вред, и эта внутренняя ярость заставила его поклясться в том, что если у него будет возможность, ей вообще никогда не сделают больно.

Это означало, что они должны были добраться до реки.