Я держу тебя (ЛП) - Уильямс Стейси Страница 7

Коул выдыхает.

— Это отстой. Что ты думаешь о том, чтобы отвезти детей к папе? Возможно, в какой — то степени ему бы это понравилось.

От одной мысли, что он не знает, когда мы приходим к нему в гости или разговариваем с ним, у меня сводит живот.

— Я не знаю, — выдыхаю я. — Я думаю, мальчикам тяжелее видеть его таким. Им потребовались дни, чтобы привыкнуть после последнего раза. Я думаю, что Лив пытается разобраться во многих вещах прямо сейчас. Я не уверена, что встреча с ним действительно помогла бы.

— Я пойду с тобой, если ты решишь их взять.

— Хорошо. Тренировка прошла нормально после того, как я ушла? Судя по тому, что я увидела, у вас, ребята, всё хорошо.

— Да. Мне не терпится увидеть, как тренер Картер укрепит нашу защиту. Он ещё присматривается, но, думаю, вот — вот начнет действовать. Он будет хорош.

— Надеюсь, в начале сезона он не будет выглядеть так, словно страдает от запора.

Коул фыркает.

— Я передам ему твоё предложение.

— Передай, пожалуйста. Скажи ему, что это моё экспертное мнение.

— Люблю тебя, Мэгс.

— Я тоже тебя люблю.

Мы завершаем звонок, и я лежу, слушая, как комментаторы обсуждают предстоящий сезон и тех, кто в центре внимания. Я помню те дни, когда они говорили о моем отце, и что скоро Коул будет сиять на поле.

Я думаю о своём отце и обо всех годах, которые он провел, играя в футбол, и вот как он закончил. Это была его жизнь, но не настолько, чтобы мы с Коулом не были его главными приоритетами после смерти мамы.

Когда он не играл, он был на каждой игре Коула, на каждом моём концерте или шоу, держал в руках цветы и обнимал меня так, словно был самым гордым человеком на свете. Я скучаю по нему каждый божий день и всё ещё хочу, чтобы он мной гордился.

Мне требуется некоторое время, чтобы заснуть, но перед тем, как я засыпаю, последнее, что приходит мне в голову в эту конкретную ночь, — это выражение лица Шейна Картера, когда он понял, что я, возможно, кое — что знаю о его игре.

Глава 4

ШЕЙН

Я распахиваю дверь в тренировочный центр, и повсюду ученики. Разве у них нет утренних занятий? В последнее время я привык к определенному уровню страха, но сегодня маленький индикатор переходит допустимую черту.

Это не то, чем я хочу заниматься прямо сейчас. Я бы предпочел заниматься чем угодно, только не тем, чтобы мне выкалывали глаза раскаленной кочергой, и в течение двух дней я старался этого избегать. Я пытался игнорировать свою совесть и жить дальше, но, несмотря на все мои усилия, я здесь.

То, что сказал Коул в моём кабинете, запало мне в душу, как назойливый пиарщик после ночи разврата. Этот двадцатидвухлетний парень набросился на меня, когда дело дошло до его сестры. Теперь я выслеживаю её, как собака, поджавшая хвост, и ненавижу каждую чертову секунду этого. Я оглядываю помещение, заполненное оборудованием. Раньше я проводил свои дни в ультрасовременном тренировочном центре, но после травмы и всей последующей физиотерапии теперь предпочитаю тренироваться в уединении своего собственного гаража. Один.

Я подхожу к стойке регистрации, где девушка поднимает на меня глаза от раскрытого учебника и улыбается. Через секунду она начинает теребить свои волосы и говорит, что отсканирует мою карточку. Не то чтобы я не привык к тому, что женщины флиртуют со мной, но этим студенткам нужно забрасывать свои сети куда — нибудь в другое место.

Я прочищаю горло.

— Я ищу кабинет Мэгги Мэтьюз. Мне сказали, что она здесь преподает.

Глаза девушки расширяются.

— Эм, у мисс Мэгги нет кабинета, но, по — моему, она преподает в студии А. Если вы завернете за угол, это в конце первого коридора. Я могу показать вам, если хотите, — её улыбка становится шире, когда она поднимается.

— Нет, всё в порядке. Я сам найду, — я поворачиваюсь в ту сторону, и она останавливает меня.

— Э — э–э, сэр… — теперь она встает и наклоняется над стойкой, нерешительно поджав щеку. — Э — э, если у вас нет членской карточки, вы не можете пойти туда без…присмотра.

И что она собирается сделать, остановить меня? Я издаю тихое ворчание с примесью ругательств, которые держу при себе.

— У меня есть удостоверение преподавателя. Оно подойдет?

— О, да. Хорошо. Могу я взглянуть? — я достаю из бумажника свое студенческое удостоверение и протягиваю его. Она смотрит на него, а затем переводит взгляд на меня. — Хорошо. Простите. Это моя работа. Должна была убедиться, что вы не какой — нибудь сумасшедший преследователь Мэгги.

Я ощетиниваюсь от этой мысли, и мне хочется спросить, было ли это проблемой в прошлом. Шок от одной только мысли об этом и защитные инстинкты, которые это вызывает, заставляют меня отступить. Я держу рот на замке.

Я поворачиваюсь обратно, проходя мимо зоны свободных гантелей, где пара игроков стоят в стороне, разговаривая с девушками, а не тренируясь. Я наклоняю голову и продолжаю идти, у меня нет настроения болтать. Я увижу их позже на поле. Я просто хочу покончить с этим.

Я иду по коридору мимо студий, пока не добираюсь до А. Изнутри я слышу классическую музыку и ритмичный счет, который, как я предполагаю, ведет Мэгги. Когда я подхожу ближе, я вижу её через панорамное окно. Она стоит впереди, наблюдая, как студенты по очереди пересекают студию.

Её спортивные штаны висят на талии и натянуты на голени поверх чего — то вроде облегающего черного трико. В зеркале отражаются бретельки, пересекающие всю ее обнаженную спину. Неудивительно, что игроки не жалуются на то, что приходят на её занятия.

— Хорошо, хорошо! — кричит она, перекрикивая музыку, одному из студентов. В следующую секунду она нажимает кнопку, чтобы остановить музыку, и что — то демонстрирует. Я наблюдаю, как она двигается без усилий, показывая то, что должны делать другие.

— Хорошо. Отличное занятие, ребята. Тренируйтесь, и ещё раз тренируйтесь. Я хочу увидеть улучшение в следующий раз.

Студенты слоняются по студии, переобуваясь и собирая свои вещи, поэтому я жду, пока они не спеша выйдут. Конечно, один студент остается и задаёт вопросы. Мне хочется застонать, но я этого не делаю

Когда студент, наконец, уходит, я вхожу, готовый покончить с этим, чтобы продолжить свою жизнь. Мэгги поднимает на меня взгляд, роясь в своей сумке. Её удивление очевидно, но быстро сменяется той же свирепой решимостью, которую я узнал на днях на трибунах. Я и раньше видел подобную вопиющую жестокость, направленную на меня на поле, но я никогда не встречал женщину, обладающую такими способности. Это заставляет меня хотеть определить и нажать на каждую большую красную кнопку, которая у нее есть.

— Простите, но на вас должны быть балетные колготки и балетные туфли, чтобы заниматься у меня.

Я не строил иллюзий, думая, что она будет рада меня видеть, но взгляд, которым она меня одаривает, кажется мне немного чрезмерными.

— На парне, который только что вышел сюда, не было колготок.

— Ну, он один из моих продвинутых учеников. Тебе определенно нужно быть в классе для начинающих, и колготки обязательны.

— Хм, — я потираю небритый подбородок. — Я много лет носил футбольные штаны, которые мало чем отличаются от колготок. Мне всё равно, но я здесь не за этим.

Она встает и скрещивает руки на груди, её голова едва достаёт до моего плеча. Её голубые глаза пристально смотрят на меня, когда она поджимает губы в ожидании. Я вижу намек на ямочку на одной щеке, когда прядь её каштановых волос выбивается из короткого хвостика и скользит вниз по щеке. Она позволяет ей повиснуть, как будто это её не беспокоит. От этого сурового упрямства у меня по коже бегут мурашки, но я игнорирую это.

В моей жизни было несколько раз, когда я просто хотел посмотреть, как далеко я могу зайти, и по какой — то причине она вызывает у меня желание найти каждую ниточку, которая у неё есть, и хорошенько за них потянуть. Я понятия не имею, что такого в Мэгги Мэтьюз, но это просто говорит мне о том, что пришло время покончить с этим и уйти.