Мелани Харлоу - Люби меня по-французски (ЛП) Страница 46

— Теперь, ложись поперек моих колен. На живот.

Подойдя к кровати, я взобралась на нее и легла на его бедра. На коленях и локтях, я смотрела через плечо и видела, как он снимает галстук. Я чуть не кончила от этого вида.

О боже. Он на самом деле собирается сделать это.

— Подними руки.

Задержав дыхание, я вытянула руки и держалась за прутья изголовья кровати чуть выше над моей головой, одна рука на другой.

И он привязал меня к кровати.

Он, черт побери, связал. Меня.

И когда он обернул, завязал и потянул шелк вокруг моих запястий, он сказал мне низким, ровным голосом:

— Вот что случается, когда ты дразнишь меня, Миа. Когда ты делаешь меня беспомощным, чтобы противостоять тебе. Я тоже должен заставить тебя чувствовать себя беспомощной.

Я так себя и чувствую! Так и есть! Я хотела кричать. Но прикусила язык, испугавшись сделать что-то, что заставит его отвергнуть меня. Я, черт побери, понятия не имела, как сильно подобное обращение может завести меня — я была возбуждена, я задыхалась и дрожала. И Лукас — я никогда не видела его таким. В Париже он был беззаботным и щедрым любовником, а этот Лукас был требовательным, не принимающим оправданий и слегка пугающим.

Черт побери, это возбуждало. Я хотела его сильнее, чем я когда-либо хотела кого-нибудь или что-нибудь.

Сделай это, я молча умоляла его. Трахни меня.

Но он не закончил со мной.

Глава 18

Сначала он провел руками по всему моему телу, избегая каждого места, где я хотела его прикосновений. Я прикусила губу и опустила голову под свои связанные руки, отчаянно желая, чтобы он заставил меня кончить и, не стыдясь, продолжал вести себя так же.

Но он избегал любой части тела, которая, он знал, заведет меня, хотя этот список стремительно сокращался. Он провел одной ладонью от моего плеча вниз по спине, а другой от моей лодыжки к голени. Он коснулся моего копчика, живота, моей шеи, задней части коленей. Моя кожа покрылась мурашками, соски покалывали, и я пыталась изогнуть спину и опуститься ниже, чтобы потереть соски об подушку. Но мои руки были привязаны к изголовью кровати таким образом, что я совершенно не могла ими шевелить.

Крошечный, сдавленный звук покинул мое горло, хотя я хотела кричать, ругаться и дергаться.

— Раздражена, принцесса? Я знаю, как ты себя чувствуешь. — Он положил руку на мою задницу и потирал ее медленными кругами. — Но сегодня ты была плохой девочкой. А плохие девочки должны быть наказаны.

На мгновение я занервничала — что он имел в виду под наказанием? Он на самом деле собирался…

Звук того, как рука Лукаса шлепнула меня по голой заднице, был насколько шокирующим, настолько же и жалящим, и я запрокинула голову назад. Мгновенно он опустил ладонь на уязвимое место и дал мне несколько секунд, чтобы приспособиться к мысли и ощущению того, как быть отшлепанной.

Отшлепанной, черт побери.

Как непослушная маленькая девочка.

Было ли очень неправильно, что мне понравилось это?

Он сделал то же самое и с другой ягодицей, снова держа руку на горящей коже, пока удовольствие и боль искрились на моих нервных окончаниях, как фейерверк на четвертое июля.

Я не была уверена, что возбуждало меня больше — физическое ощущение его руки, ударяющей по моей коже или мысль, что Лукас наказывал меня за то, что я была слишком красивой, слишком соблазнительной для него. Мой рот открылся шире, мое дыхание было учащенное и тяжелое, и я подумала, что он снова может отругать меня за то, что я такая шумная.

Третий шлепок был сильнее, достаточно, чтобы заставить меня невольно вскрикнуть, и я закрыла глаза, прикусив губу.

— Извини, — проскулила я, когда он держал свою ладонь на моей разгоряченной коже.

— Шшш. Думаю, ты уже достаточно отшлепана. — Он поцеловал мой копчик, прежде чем переместился подо мной так, что мои колени оказались по обе стороны от его головы. — И я весь день ждал, чтобы вылизать твою киску. Я больше не могу ждать.

Схватив меня за бедра руками, он притянул меня так, что я оседлала его лицо.

Оседлала. Его. Лицо.

О боже мой, и я даже не смогу закричать, да ты издеваешься...

— Ты не двигаешься. Поняла? — сказал он, и его дыхание почти заставило меня взорваться.

Я кивнула, желая громко выкрикнуть все ругательства, что знала. По-французски и английски, и, может, даже не других языках тоже.

Это было худшее наказание и так же самое грандиозное наслаждение, которое я когда-либо испытывала.

Он дразнил меня своим языком, как будто завязывал в узел вишневый стебелек.

В двойной узел.

Он облизывал меня как двойной рожок французского ванильного мороженого в жаркий летний день.

На экваторе.

Он смаковал меня, как будто я могла растаять в его рту, а он этого не хотел.

Это была проигранная битва.

Я продержалась не дольше, чем минуту, может, даже тридцать секунд — черт, может, даже не десять. У меня больше не было чувства времени. В момент, когда он коснулся меня своим языком, это было так, будто он плеснул бензин в огонь, который уже горел. Я боролась с каждым инстинктом в моем теле. Я хотела трахнуть его язык. Я наклонилась вперед, уперлась головой в свои запястья, умирая от желания закричать, вспыхнуть, разрушиться.

Я знала, что он пытался продлить это, потому что каждый раз, когда я была близка к краю и напрягалась, он выпускал мой клитор и кусал внутреннюю часть моего бедра или просто дышал теплом на мою кожу. Когда я немного расслаблялась, он снова порхал надо мной своим языком, возвращая меня к краю, пока я наконец не начала думать, что схожу с ума.

— Лукас, — умоляла я на грани слез. — Пожалуйста.

Наконец, с помощью одной руки он притянул меня ближе к своему рту, толкнул пальцы другой руки внутрь меня и поглощал меня жестко и быстро.

Я, черт побери, взорвалась.

Я понятия не имела, как долго это длилось, как Лукас сумел дышать, или как я не прокусила кожу плеча, потому что со всей силы вцепилась в него зубами, чтобы не закричать. Все мое тело было парализовано силой оргазма, что превратил мир в белый цвет и включил сирены в моей голове, сотрясая мое тело волнами экстаза, настолько мощными, что я едва могла дышать. К тому времени как наслаждение утихло, я хватала ртом воздух и на моем левом плече остались следы от моих зубов.

Верхних и нижних.

Прежде чем восстановилась моя способность формулировать предложения, Лукас скользнул между моих ног и встал на колени сзади меня.