Дж. Уорд - Возлюбленный мой Страница 45

Весенние цветы, насколько она могла помнить с того короткого времени, что она  провела на земле.

Здесь всегда была весна. Всегда на грани, никогда не достигая полного великолепия и дерзкой жары лета. Или того... что она считала летом по прочитанным книгам.

Здание с колоннами, в котором проживали Избранные, было поделено на комнатки кубической формы, которые давали своим жильцам немного уединения. Большая их часть пустовала, и не только потому, что Избранные были видом исчезающим. С тех пор как Праймэйл их «освободил», частная коллекция Девы-Летописецы состоящая из легких как воздух бездельниц поредела благодаря их путешествиям на Другую сторону.

Удивительно, но ни одна из них не отказалась от позиции Избранной. Однако, в отличие от того, что было раньше, хоть они и решили переехать в личный особняк Праймэйла, им все равно было позволено возвращаться обратно в святилище.

Пэйн направилась прямиком в купальни и с облегчением поняла, что была здесь абсолютно одна. Она знала, что «сестры» не понимают, зачем она встречается с Королем, и наслаждалась спокойствием после упражнений без посторонних глаз.

Общее купальное место располагалось в мраморном пространстве с высокими потолками. На дальнем конце огромного бассейна струился водопад. Как и везде в святилище, законы рациональности здесь не работали: теплый, стремительный поток, что лился через край белого камня, всегда был чистым, свежим, несмотря на то, что не было видно ни источника воды, ни ее стока.

Сняв с себя одежды, которые она сшила на манер дзюдоги, как называл это Роф, Пэйн в одном нижнем белье вошла в бассейн. Температура воды всегда была идеальной... что заставляло ее мечтать о ванне с очень горячей или очень холодной водой.

В центре огромной мраморной чаши было достаточно глубоко, чтобы плыть, не касаясь дня, и ее тело наслаждалось растягивающими движениями в невесомости воды.

Да, несомненно, это была лучшая часть спарринга. За исключением того момента, когда она нанесла Рофу тот коронный удар.

Она доплыла до водопада, вынырнула и расплела волосы. Они были длиннее, чем у Рофа, и она научилась не только заплетать их в косу, но и сворачивать на затылке. В противном случае, коса болталась как трос, которым он запросто мог ее обмотать.

Под струями водопада ее ждало душистое мыло, и она воспользовалась им, чтобы намылить все тело. Повернувшись, чтобы смыть пену, Пэйн обнаружила, что уже не  одна.

Но, по крайней мере, прихрамывающая фигура в темных одеждах не была ее матерью.

– Приветствую, – обратилась к ней Пэйн.

Ноу-Уан поклонилась, но ничего не ответила, продолжая идти, и Пэйн пожалела, что оставила свою одежду на полу.

– Я подниму, – сказала она, голос эхом отразился в пространстве купальни.

Ноу-Уан[50] только покачала головой и подняла с пола ткань. Женщина была так прекрасна и спокойна, выполняя свои обязанности без единой жалобы, хоть была и ограничена в движениях.

И хотя она никогда не разговаривала, не трудно было догадаться, что история ее жизни очень печальна.

Еще одна причина презирать женщину, которая породила расу, подумала Пэйн.

Избранные, как и Братство Черного Кинжала, воспитывались в определенных рамках, и от них всегда ожидали определенный результат. В то время как мужчины должны иметь густую кровь и мощную спину, быть агрессивными и достойно проявлять себя в сражениях, считалось, что женщины должны быть умным и стойкими, способными усмирить низменные наклонности мужчин и сделать расу более цивилизованной. Инь и Ян. Две части одного целого, нуждающегося в обоюдном кормлении кровью, – это гарантировало уверенность, что мужчина и женщина будут связаны друг с другом навсегда.

Но не все было в порядке в этой божественной схеме. На самом деле, близкородственные отношения привели к проблемам, и, хотя в случае Рофа, закон гласил, что как сын Короля, он должен был занять трон в любом случае, и неважно, есть ли у него физический дефект или нет, Избранным повезло меньше. Законы размножения чурались дефектов. Так было всегда. И такие как Ноу-Уан, имеющие физический недостаток, были низведены до положения прислуги, которая прикрывала тело темным плащом... скрытое, вечно молчащее недоразумение, к которому, тем не менее, относились с «любовью».

Которая больше похожа на «жалость».

Пэйн знала, что чувствует эта женщина. И дело не в физическом дефекте, а в том, что тебя низводят в такое положение, в котором твои ожидания и надежды никогда не оправдаются.

И говоря о надеждах...

Лэйла, еще одна Избранная, вошла в купальню и сняла свои одежды, передав их Ноу-Уан с нежной улыбкой, которая была ее фирменным знаком.

Но улыбка погасла, когда она опустила глаза и вошла в воду. На самом деле, казалось, что девушка запуталась в мыслях, которые были далеко не приятными.

– Приветствую тебя, сестра, – сказала Пэйн.

Лейла подняла голову и вскинула брови. – Ах... Воистину, я не знала, что ты здесь. Здравствуй, сестра.

Низко поклонившись, Избранная присела на одну из подводных мраморных скамеек, и хотя Пэйн была не самым разговорчивым собеседником, что-то тяжелое повисло в воздухе вокруг этой девушки, и это привлекло ее внимание.

Завершив омовение, она подплыла и села рядом с Лейлой, которая промывала колотые ранки на запястье.

– Кого ты кормила? – спросила Пэйн.

– Джона Мэтью.

Ах, да, наверное, того мужчину, о котором рассказывал Король. – Все прошло, как положено?

– Безусловно. В самом деле, все так и было.

Пэйн склонила голову на край бассейна и посмотрела на белокурую красоту Избранной. Через некоторое время, она тихо спросила девушку: – Могу ли я узнать у тебя кое о чем?

– Конечно.

– Причину печали. Ты... ты всегда возвращаешься грустная. – Хотя она знала почему. Для женщины, принуждение к сексу и кормлению лишь потому, что это традиция, было абсолютным насилием над личностью.

Лейла рассматривала следы укуса на собственной вене с какой-то бесстрастной сосредоточенностью, как будто ее озадачила та или иная ранка. А потом покачала головой. – Я не должна сетовать на благодать, дарованную мне.

– Благодать? Воистину, мне кажется, ты имеешь нечто совсем другое. Проклятие здесь более уместное слово.

– О нет, это благодать служить…

– Нет, правда, не стоит прятаться за такие слова, когда твой внешний вид противоречит тому, что твориться у тебя на сердце. И как всегда, если критические слова относительно Девы-Летописецы жаждут сорваться с твоих губ, подходи и располагайся у моего огня. – Когда шокированный светло-зеленый взгляд метнулся вверх, Пэйн пожала плечами. – Я не скрываю своих чувств. Никогда.