Мой Злой Принц (ЛП) - О' Страница 35

Бренна покачнулась, и я не смог удержаться от того, чтобы не протянуть руку, чтобы успокоить ее. Боже, как я хотел ее. Я никогда в жизни не тосковал. А если и тосковал, то был слишком мал, чтобы помнить об этом сейчас. Но мне очень хотелось утешить ее и быть утешенным ею. Но она отстранилась.

Анника смяла газету и побледнела. Бренна отвернулась, ее глаза были полны слез.

— А как же позор, который ты навлек на нашу семью? — спросил я отца. Замах, которого он не предвидел.

— Не меняй тему! — крикнул он.

— Ты продаешь это королевство на виду у тех самых людей, которых должен защищать.

— Как благородно, Гуннар, — усмехнулся отец. — Ты был таким благородным, когда трахал Бренну в самолете?…

— Заткнись, старик. — Я схватил его за грудки. Готовый принять каждую минуту боли, которую Бренна испытывала сейчас из-за него.

— Ты очень близок к измене, сынок. Ты знаешь, как наши предки относились к измене?

— Ты собираешься выставить меня на ледник? Я был бы рад, — выплюнул я.

— Нет, — сказал он. — Но вы двое поженитесь.

— Нет, — сказал я. Краем глаза я заметил, как Бренна вздрогнула. Господи, как же я себя тогда ненавидел! Я ненавидела каждую минуту своей слабости, которая привела нас к этому моменту. — Абсолютно точно нет.

— Нет, нет, — сказал отец. — Вы поженитесь.

— Я согласна, — сказала Бренна.

— Мы не поженимся, — сказал я ей, умоляя посмотреть, что пытается сделать старик. — Потому что это именно то, чего он хочет, Бренна. Он хочет, чтобы мы поженились, чтобы я не женился на наследнице. Так что новых денег я не принесу, и они с дядей смогут продать нефтяные права России без всяких протестов.

На ее лице я увидел, как все ее надежды разом умерли, а я никогда не видел, чтобы кому-то было так больно.

Мне хотелось содрать с себя кожу.

Отец молчал. И улыбался.

— Скажи мне, что я ошибаюсь, — сказал Гуннар.

— Я король Васгара, — произнес он. — Я не обязан тебе ничего объяснять.

— Если мы поженимся, — сказал я Бренне, и каждая моя ошибка осыпала землю вокруг меня, как осколки стекла. Глупец. Я был таким глупцом. Первым правилом моей жизни было не недооценивать отца. Наверное, он заплатил стюардессе. — Он получит то, что хочет. И все, над чем мы так усердно трудились, будет разрушено.

— Мы можем это выяснить, — сказала она, цепляясь за идею о нас двоих. — Как будто у нас все лето. Мы можем это сделать.

Я завидовал ее воле, но у нас не было такой роскоши, как надежда.

Это, подумал я, и есть то ужасное столкновение, к которому мы шли. Не последние два месяца в ее постели. Не скандал и не ее уничтоженная репутация. Но вот это — момент, когда я, наконец, перестал наносить удары. Когда я использовал свою самую острую колкость против ее мягкого сердца и напомнил ей правду, о которой она забыла.

Бренна заслуживала гораздо большего, чем это разрушенное королевство, мой отец и его жестокий дворец.

Она заслуживала большего, чем я.

— Мы могли бы это сделать, — сказал я. — Но я не хочу. Я не хочу тебя, Бренна.

Анника ахнула. Бренна уставилась на меня, бледная и дрожащая. Слова медленно… медленно оседали. И я не отвел взгляда. Я даже не вздрогнул. Я смотрел на нее, пока она не поняла, что я не блефую. Я смотрел на Бренну, пока она не поверила моим словам. Пока любовь, которую она ко мне испытывала, не угасла от накрывшей ее боли.

Я смотрел на Бренну, пока она не повернулась ко мне спиной, веря в самое худшее.

Это был единственный способ разбить ей сердце.

— Тогда ты покинешь двор, — сказал отец, и вся комната замерла. В тишине.

— Ты изгоняешь меня? — спросила я. — Это официально? Или просто очередная угроза?

— Ты уже достаточно опозорил эту семью своим безразличием и неуважением. Ты пересек черту. Я не могу держать тебя в этом дворце. Она твоя сводная сестра.

Она — лучшее, что когда-либо случалось со мной.

— Отлично, — сказал я. Я хотел разобраться с этим иначе. Управлять силой моего отца и жадностью моего дяди каким-нибудь другим способом. Из какого-то другого места.

— Подождите! — сказала Бренна, протягивая руки, как будто она могла предотвратить катастрофу. — Гуннар станет королем. Он должен быть здесь. Нам не обязательно жениться. Я уйду, но Гуннар должен остаться здесь…

Спасти королевство.

— Я еще не умер, — сказал король со своей обычной гордостью и немалой долей победы в темных глазах.

Я сделал это. Я сделал так, чтобы ему было легко победить. Меня тошнило от стыда и сожаления. Каким же дураком я был, полагая, что смогу победить его. Борьба с моим отцом никогда не была честной.

Но он понятия не имел, насколько я могу запятнать себя.

— И мой брат может унаследовать трон, — сказал отец.

Бренна ахнула и умоляюще посмотрела на меня. Мой дядя был в миллион раз хуже моего отца. И если ему позволят, он уничтожит эту страну. А я уж точно не собирался позволить этому случиться, но я также не мог сказать об этом Бренне. Потому что она снова сделает из нас команду. Она найдет все мои слабости, и в мгновение ока я буду бессилен оттолкнуть ее.

Я бросил последний взгляд на Бренну, зная, что она видит только мое холодное лицо. Я предал не только ее и все, ради чего мы работали, но и Васгар. И прекрасно, она могла бы подумать, что если это заставит ее ненавидеть меня достаточно, чтобы уйти. И не оглядываться.

— Поезжай в Нью-Йорк, — сказал я, запоминая ее лицо. — Оставь это место позади. Только богу известно, что будет дальше.

— Но Васгар?

— Оставь это воронам, — сказал я, и это было единственное, что я мог сказать, чтобы разрушить ее иллюзии обо мне. — Иди, Бренна. Иди… проживи удивительную жизнь.

И с этими словами я покинул дворец, покинул свою страну.

И единственную девушку, которую я когда-либо любил.

Тогда

Бренна

На следующий день после отъезда Гуннара у короля случился обширный инсульт.

Я была в своей комнате, притворяясь, что собираю вещи, вместо того чтобы свернуться в клубок и подвергнуть сомнению все свои жизненные решения, когда услышала шум и крики моей матери.

Целую неделю мир был перевернут вверх тормашками. И примерно двадцать раз в минуту я думала о том, чтобы написать Гуннару. И двадцать раз в минуту я сопротивлялась своему желанию. Гуннару, которого, как мне казалось, я знала… который должен был ответить. Несмотря на то, как он относился к своему отцу, Гуннар, которого я знала, должен был вернуться. Потому что страна была в смятении. Во дворце царила суматоха.

Как и в моей душе.

Тот, другой Гуннар, настоящий, наверное… я не знала, что он сделает. И я не чувствовала себя достаточно сильной, чтобы выдержать его реакцию. И, честно говоря, тот факт, что он должен был услышать и не связался с нами… ну, разве это не сказало мне все, что мне нужно было знать о нем?

— Как дела сегодня? — спросил Алек, найдя меня в задней части библиотеки, где я проводила много времени, когда не была в больнице.

— Фредерик сегодня возвращается домой, — сказала я.

— Это хорошая новость.

Я отрицательно покачала головой. Король и моя мать никого не подпускали. Так что никто не знал всей серьезности инсульта.

— Между нами?

— Конечно, Бренна. Тебе ведь это известно.

— Он еще не может ходить. Его речь… — я вздохнула. — Невнятна.

— Совет взбесился, — сказал Алек. — Я имею в виду, что они говорят все правильные вещи о том, чтобы дать королю время прийти в себя, но на заднем плане происходит много разговоров.

О дяде Гуннара — Эрике. Ублюдок пытался добраться до трона, используя инсульт как предлог для пути на трон.

— Насколько все плохо?

— Совет хочет поговорить о временном руководстве, и я сдерживал их так долго, как только мог.

— Ты можешь выбить нам еще одну неделю?

Он кивнул.

— Думаю, мы сможем это сделать. Энн — хороший союзник. Я заставлю ее успокоить всех.