Корона лжи (ЛП) - Вест Анника Страница 34

Она не расслабилась. Капельки воды лишь дрожали в воздухе.

— Хорошо. Он — плохая новость!

— Я слышала о попытке перестановки столов. И о заточенных карандашах.

Капли удлинились и превратились в лед. Крошечные осколки, похожие на кинжалы, окружили ее облаком.

— Ах. Правда? — ее слова были легкими и отрывистыми. Хрупкими, как стекло.

— Да… — сказала я, смутившись. — Это все?

— Да. Вполне! — она повернулась и пошла прочь, ее миниатюрное оружие последовало за ней.

Глава 25

— Бенджамин был самым лучшим. Я до сих пор не могу поверить, что его больше нет!

— Мы многое потеряли, когда у нас забрали Бенджамина. Что за чудовище могло сделать такое с этим удивительным человеком? Вы знаете, что он помогал мне готовиться к тесту накануне вечером? До полуночи? А ведь он познакомился со мной всего за неделю до этого!

— К тому же он был таким красивым! И всегда стремился помочь своему отцу!

— Другие нападения были страшными, да. Я не чувствую себя здесь в безопасности, но у меня до сих пор так болит сердце за Бенджамина!

В тот день у меня состоялось семь встреч. Все они были связаны со студентами, которых так или иначе сильно затронули нападения.

Я также поняла одну вещь: покойный мистер Кастиль был на расстоянии одного благословения от святости. Он был идеален в глазах всех. Почти совершенным.

Помогло ли мне это?

Совершенно нет.

Я приехала сюда, чтобы раскрыть чертово дело об убийстве, а не слушать, как студенты мастурбируют в память о Бенджамине, мать его, Кастиле.

К последней встрече мое терпение лопнуло. Я даже использовала свою силу правды, чтобы вытянуть из них больше информации о нападении. Они только хвалили Бенджамина и почти ничего не говорили о других жертвах и других уликах. Я даже расспрашивала о Клэйве, но никто не смог ничего сказать, кроме того, что Клэйв строгий и соблюдает правила.

Большинство людей, пришедших на встречу, были просто одержимы Бенджамином Кастилем.

Мне это показалось странным. Может, он был лидером культа. А может, он был просто милым. Единственное, о чем они говорили, кроме него, — это о стрессе во время тестов.

Очевидно, Хартфолл был суровым университетом.

Каждый месяц проводился один квалификационный тест.

Провалив хотя бы один, можно готовиться к исключению.

Существует определенный диапазон, сколько посредственных оценок разрешается получать студентам, и все это рассчитывается в процентах. Если бы я была студенткой и сдала пять тестов по пяти разным предметам, получив три пятерки и две двойки, меня бы тоже отчислили.

Я пыталась делать заметки, чтобы узнать об университетской системе оценок, но немного запуталась. Просить совета у студентов не хотелось, ведь именно я должна им помогать. По крайней мере, в их глазах.

В основном они могут быть богатыми ублюдками из наследственных семей или теми, кого наставники за последние десять лет выучили назубок. Или же они могут быть студентами, как Эмбер, поступившими сюда на стипендию или за чистый талант.

Но одно можно было сказать точно: от каждого студента ожидали результатов, максимально приближенных к идеальным.

Вошла моя последняя студентка. Она увидела меня в моей естественной среде обитания: ноги, закинутые на шкафчик с документами, волосы, завязанные на голове в пучок, зевок, который я не смогла сдержать, и недоеденное буррито на моем столе.

— Садись, — сказала я.

Эмбер скрестила руки.

— Ты не очень хорошо справляешься с этой работой, не так ли?

— Моя вежливость уменьшается с каждой минутой. Подай на меня в суд.

Она опустилась в кресло и перекинула через спину свои длинные розовые локоны.

— Итак, мы притворимся, что ты не Грэй Уайлдер, приемный ребенок семьи Кайя, удочеренная в десять лет и определенно не имеющая права быть членом сообщества «Кто бы ты ни была»?

Я откусила от своего буррито, чувствуя оцепенение от социальной усталости. Почему студенты такие нытики?

— Я добьюсь, чтобы тебя выгнали из этого университета и заставили замолчать.

Ее самодовольное выражение побледнело.

— Что?

— Я здесь по работе. Это все, что тебе нужно знать. Если будешь мешать, можешь присоединиться к своим маленьким друзьям в их тупорылых колледжах и больше никогда не видеть этих залов. Звучит неплохо?

— Почему ты такая сука? Я пришла сюда не для того, чтобы сдавать тебя!

— Тогда следовало придумать речь получше. И закрой уже эту чертову дверь.

Она выпустила лозу и закрыла дверь, а затем оскалилась.

— Вот тебе и защитница студентов.

Боже, мне нужен кофе. Когда я в последний раз пила кофе? Часа три назад? А казалось, что прошла уже целая вечность.

— Что ты хочешь сказать, Эмилия?

— Я Эмбер.

— Ладно, Эмбер.

Она закатила глаза.

— Очень смешно. У тебя такие смешные шутки.

— Ну? — надавила я. — Ты — единственное, что стоит между мной и долгой ночью наедине с едой и телевизором. Давай уже покончим с этим.

— Мне нужно, чтобы ты прекратила бадаться с Коулом.

Я навострила уши.

— Что это значит?

Она отвела взгляд, нервничая и пытаясь спрятаться из-за гордости.

— Эмбер, что это значит? Что он уже сделал?

Эмбер скрестила руки и выпятила подбородок, став похожей на капризного подростка.

— Он становится все злее с каждым днем! Он больше не делает этого на людях, но он загнал меня в угол гребаной уборной и поджег мою одежду! Он разлил краску в моей комнате в общежитии! У него целый клан людей… мужчин и женщин… которые хотят трахнуть его, и теперь они все меня ненавидят. Я просто не хочу, чтобы какая-то халтурная, неквалифицированная координатор сражалась за меня.

— Ты такая наивная, — ответила я, едва сдерживая закипающий гнев. — Ты — один человек. Один маленький розововолосый человек, которому, по их мнению, не место здесь. Ты не продержишься и недели.

— Просто не подавай на него заявление…

— Я уже сделала это.

Ее лицо стало цветом с ее волосами.

— Что? Ты что, издеваешься?

— Нет. — я не смогла сдержать улыбки. Была ли я злой? Наверное, была.

Эмбер зашипела и зарычала от ярости. Затем провела рукой по лбу.

— Теперь все официально. Он убьет меня.

— Почему подростки так любят драматизировать?

— Я не драматизирую, я реалист! Ты видела, насколько он опасен.

Я поставила ноги на землю. Стабильность всегда помогала запустить мозг интригана.

— Думаешь, Коул — убийца?

— Я бы не стала это исключать, — призналась она.

— Но почему убийца так открыт в своих действиях? — задалась я вопросом. — Издевался ли он еще над кем-то?

Эмбер нервно теребила свои волосы.

— Не думаю. Я слышала, он дружит с Сидни. Они вместе учатся в одной группе.

Странно.

— Ладно, леди. Я согласна больше не защищать тебя при двух условиях.

Она сверкнула глазами.

Я проигнорировала этот взгляд.

— Первое. Ты сразу же сообщишь мне, если его выходки доведут тебя до предела. У тебя, похоже, осталось несколько крупиц уверенности, но приходи ко мне, когда они исчезнут.

Она протянула:

— Вау. Спасибо за поддержку.

— Второе! Держите ухо востро и попробуй узнать какую-нибудь информацию о нападениях. Я хочу знать о чем-нибудь странном или подозрительном.

Она нахмурилась.

— Ты пытаешься найти убийцу?

— Я защитник студентов, а это значит, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы остановить следующее нападение, если смогу. Убийства больше не будет, ты меня понимаешь?

У нее хватило благоразумия немного умерить свое раздражение.

— Еще как. Я сделаю это. Но больше никаких заявлений, хорошо?

— Согласна. Что еще?

Она подняла сумку и встала, откинув волосы назад.

— Это все, Грэй.

— И еще кое-что! — я тоже поднялась на ноги. — Меня зовут Изра Валенс, и, если ты хоть раз ошибешься, я подам миллион заявлений на Коула и осуществлю административное правосудие, которого он заслуживает.