Возрожденная душа (СИ) - Лейк Кери Страница 33

Глава 16

Уже наступило утро, когда Логан вошёл в особняк. Когда он вручил ключи от мотоцикла Бену у двери, Каликс прошёл через фойе, неся бутылку воды, его спортивные штаны показали, что он развлекался в комнате крушения.

— Каликс, подожди. — Логан позвал его, останавливая брата.

— Ты в порядке, мужик?

— Ага. Когда вы, ребята, обыскивали тот район. Вы видели ребенка?

— Гев тебе не рассказал? — Каликс отхлебнул воды и вытер рот рукавом. — Жуткое дерьмо. Он был прикован в подвале.

— Есть идеи, кто его туда закрыл?

— Нет, мы ничего не видели. Напали волки.

— Да, очевидно, они пришли туда, чтобы спасти ребенка.

— Откуда ты это знаешь?

— Наткнулся на их альфу. Марко или что-то в этом роде.

— Маррик. Так что же, теперь он нанял за наши задницы охотника за головами за то, что он сам убил своих собратьев по стае?

— Нет. Просто хочет найти ребенка. Главное заключается в том, я думаю, что этот ребёнок знает, где Зик. — Логан потёр подбородок. — И Толстяк мертв. Видел его в переулке у лунного сияния.

Каликс выдохнул.

— Есть идеи, что его убило?

— Он был помечен. Охотник за головами. Тот пацан, ты помнишь, как он выглядит?

— Как и любой другой бездомный ребенок на улице. — Каликс фыркнул. — Проклятье. Мы потеряли его. Он ушёл, пока мы надирали ликанам задницы.

— Нам нужно разузнать о нём побольше.

— Айден знает многих городских детей. Может быть, они знают этого.

— Ага. — Логан пошёл вперёд. — Черт, я не могу расслабиться.

— С тех пор, как мы вернулись, я дважды был в комнате крушения. Не мог уснуть. Просто нужно было что-то выбить из дерьма. Логан… чувак, я чувствую, что это всё моя вина, понимаешь? Если бы я просто держался от неё подальше, сейчас бы не творилось всё это дерьмо.

— Женщины — несут неприятности. Лучше просто держаться от них подальше.

— Легко тебе говорить. Ты не инкуб со своим личным брендом виагры.

Логан хлопнул брата по плечу, проходя мимо в свою комнату. Наверху лестницы его взгляд скользнул влево — в сторону комнаты Каллы. Всё внутри него убеждало его держаться подальше, кроме того маленького участка на шее, где она его коснулась. Как будто он чувствовал, как кончики её тёплых пальцев прижимаются к нему, это ощущение взывало к нему, как зов сирены.

Иди.

Дверь приоткрылась, она пропускала только свет из коридора.

Логан заглянул внутрь и увидел спящую Каллу, затерявшаяся в куче подушек и толстого зелёного одеяла, её светлые волосы были рассыпаны по подушке.

Он толкнул дверь ещё немного.

На ней была та же футболка, в которой он видел её внизу, в комнате крушения.

Его зубы заскрипели в голове, когда он вошёл в комнату и уставился на неё — как грёбаный сталкер. Спокойное, но беззащитное выражение её спящего лица очаровало его, и, наклонив голову, он смотрел, как она дышит, его кончики пальцев так и жаждали прикоснуться к ней.

Он сделал шаг к ней, но замер.

Жёлтые глаза смотрели на него из теней с другой стороны от того места, где лежала Калла.

Этот чертов кот.

***

Тот воздух, что остался внутри Зика, выстрелил из лёгких из-за твердого пола, врезавшегося ему в спину. Он сделал вдох, который звучал так, будто он вдохнул через наполненную жидкостью соломинку.

Холодная влага просачивалась в раны на его спине и плече, успокаивая ожоги от паяльной лампы.

Его глаза, до сих пор изуродованные, не могли видеть что-либо кроме тьмы, но его разум вскрикнул от облегчения, когда рокот из горла его похитителя сменился… тишиной.

Ласковая, милосердная тишина.

Где его бросили, не имело значения. Это место должно было стать его пристанищем, когда приблизится его смерть; через несколько часов, возможно, яды и глубина его ран скоро заберут его, постепенно замедляющееся, сердце.

Что бы ни овладело вниманием охотника, из-за чего он оставил его там, было выше возможностей Зика. Охотники никогда ничего не оставляли от своих жертв. Они сдирали кожу с их плоти, пока не оставалось ничего, кроме затянувшегося ужаса. Любой, кто наткнётся на тело Зика после его смерти, наверняка всю жизнь будет страдать от кошмаров из-за того, что останется от него.

Ветер подул на его открытые раны, и Зик понял, что был выброшен на произвол судьбы, но, по крайней мере, это напомнило ему, что он ещё по-прежнему на Земле.

В следующее мгновение грубые волосы, похожие на мех, оцарапали его кожу, а затем что-то вроде когтей впилось в его руки, резко потащив его по снегу.

Зик взревел, когда лёд приложился к ранам на его спине, воздух из его лёгких полностью вырвался из-за последнего крика, и он закашлялся и застонал в агонии.

Его голова дёрнулась, как будто что-то подняло его, прежде чем он приземлился на твердую поверхность. Однако боли не последовало, как будто он отключился.

Мусорщик?

Зик понюхал воздух и хотел рассмеяться, но не смог. В то время как его рот умолял улыбнуться, боль его искорёженных губ не позволяла этого.

Слабый, измученный, и, казалось, теперь ему суждено быть съеденным заживо своим врагом.

Возможно, всё же существует эта карма, потому что этот запах он уж точно не мог спутать ни с чем: звериный и кровожадный.

Явно ликан.

Это ли не пиз*ец?

Глава 17

Логан вбивал кулак в боксёрскую грушу, удар за ударом.

Пока его рычание и выдохи отскакивали от стен в пустой комнате крушения, по его венам протекала новая доза адреналина.

Бл*ть, да.

Мышцы напрягались с каждым ударом, с каждым ударом всё быстрее и мощнее, а в голове проносились образы избиения охотника за головами — пока, наконец, груша не слетела с цепи и не ударилась об пол.

Он никогда раньше не испытывал таких чувств на тренировке, как будто что-то внутри него вспыхнуло и распространилось по конечностям. Пот стекал по его вискам. Его грудь вздымалась.

Просто охренительно.

Когда он вышел из комнаты крушения в душ, его мысли вернулись к его недавнему посещению Каллы.

И тот проклятый кот…

Он снял спортивные штаны с майкой и шагнул под тёплые струи.

Несмотря на боль в мышцах, у него появился жёсткий стояк. Вода стекала по его коже — возбуждая. Боги, он хоть когда-нибудь так наслаждался раньше душем?

Он закрыл глаза, и вдруг капли воды превратились в кончики пальцев, танцующих по его телу. Он прислонился к стене душа, двигая бёдрами в такт брызгам.

Руки обвились вокруг его туловища.

Глаза Логана распахнулись, его мышцы напряглись. Тело застыло, он прижал ладони к мокрому кафелю, не в силах что-либо сделать, потому что страх двигался по нему, как черное, удушающее облако смога.

— Почему ты избегаешь меня, любимый?

Он чертовски ненавидел это слово. Любовь. Она испоганила его. Извратила его во что-то бессмысленное и лишённое его главного определения.

— Тебе не нравится у нас дома? Я так противна тебе?

Да. Она пробудила в нём все самые отвратительные чувства. Её руки, скользящие по нему, выворачивали его живот наизнанку.

Он сглотнул желчь, подступившую к горлу. К его ужасу, его тело, как всегда, отреагировало само по себе — в бессмысленной борьбе против разума.

Господи Иисусе, в некоторые дни смерть казалась милостью.

Он ненавидел себя, своё тело за ответ на её прикосновения — единственное что было его, это напряжение в его животе, которое бурлило от его ярости и мерзкого ощущения осознания того, что это неправильно.

Её ногти впились в его плоть.

— Кто такая Джина?

— Чт…?

Удар кулаком в лицо отбросил его голову в сторону. Её проклятия эхом разнеслись по душу.

— Кто она?

Желание нанести удар заставило его пальцы согнуться. Однако связанные самцы не могли ударить своих пар. Не только из вежливости, но и потому, что он испытал бы самую сильную физическую и душевную боль, которую он когда-либо испытывал, если бы причинил ей боль.