Лимеренция - Х. К. Долорес Страница 13

что только что работала две недели подряд? Мы едва заплатили за аренду в этом месяце, а ты тут просишь меня вытащить сотню баксов из диванных подушек или что-то в этом роде. Я не совсем понимаю, зачем тебе столько всего нужно, если ты уверена, что в следующем году поступишь в эту модную художественную школу.

Чувство вины камнем давит мне на грудь.

— Нет, ты права. Прости, мама. — А потом, поскольку я все еще в отчаянии, я спрашиваю о том, о чем, знаю что потом пожалею. — Ты сказала, что Рик подрабатывает. Я не знаю, сможет ли он одолжить мне…

— Я не буду просить Рика оплачивать вступительные взносы моей дочери, — фыркает она, как будто это самая нелепая идея, которую она когда-либо слышала. — Милая, мне очень жаль, но тебе просто придется придумать что-нибудь еще.

Потому что Рик — мой отчим только тогда, когда маме нужно установить его власть надо мной. Не тогда, когда он мне действительно нужен.

Но я слишком устала, чтобы открывать эту банку с червями вместе с ней прямо сейчас.

— Да, нет. Я понимаю. Я уверена, что смогу что-нибудь придумать. Я просто подумала, что спрошу, — говорю я, — В любом случае… Мне нужно кое-что подготовить, но скоро увидимся. На каникулах.

Мы прощаемся, и я испускаю тяжелый вздох, плюхаясь на одеяло.

Я не с нетерпением жду праздников.

Телефонные разговоры с мамой и так достаточно утомительны, но выхода нет, когда мы вместе застряли в трейлере. Это как идти по минному полю, зная, что один неверный шаг может перерасти в недельную вечеринку жалости с ответным ударом от Рика.

И пока я обдумываю, как лучше всего провести отпуск дома, краем глаза замечаю движение.

Кто-то подсунул листок бумаги мне под дверь.

Я пересекаю маленькую комнату в общежитии в несколько шагов, ожидая найти уведомление от консультанта женского общежития о том, что я слишком громко затачиваю карандаши или что-то в этом роде, но этого не происходит.

Это определенно не так.

Во мне вспыхивает замешательство, когда я, моргая, смотрю на кремового цвета приглашение в своих руках. Я перечитываю это один раз, затем дважды, чтобы убедиться, что это то, о чем я думаю, — но слова прямо там написаны от руки черным каллиграфическим почерком:

Вы официально приглашены на Осеннюю вечеринку

Ведущий: Адриан Эллис

Пятница, 3 октября

Подробности ниже

Это, должно быть, ошибка.

Или розыгрыш.

За четыре года учебы в подготовительной школе Лайонсвуда нас ни разу не приглашали на студенческую вечеринку — и уж точно ни на одну из вечеринок Адриана, чьи приглашения могли бы быть такими же эксклюзивными, как ужин в Белом доме.

И к тому же легендарный.

Люди будут говорить о том, кто напился до потери сознания и голышом разгуливал по кампусу, или кто с кем трахался 3 октября до конца года.

Я почти уверена, что вечеринка должна была состояться неделю назад, но в свете смерти Микки Адриан перенес ее.

Я смотрю на приглашение, как будто оно вот — вот начнет раскрывать мне свои секреты — или, может быть, просто то, как оно оказалось под моей дверью.

В свете недавних событий приглашение могло стать поводом для личной конфронтации. Способ Адриана загнать меня в угол вне класса, чтобы я обратилась в полицию.

Или ошибка. Возможно, первокурсница, которой было поручено доставить это, забыла перепроверить номера общежитий и перепутала мой с чьим-то еще.

Я не прыгаю от радости ни по одному из этих объяснений.

В любой другой год я была радовалась. Я бы воспользовалась этой счастливой случайностью, чтобы снять мантию-невидимку, которая прикрывала меня последние четыре года… Но сейчас не время испытывать свою удачу с Адрианом Эллисом.

Абсолютно нет.

Я швыряю приглашение на стол как раз в тот момент, когда мне в голову приходит идея.

Ну, может быть, я и не воспользуюсь приглашением, чтобы попасть на вечеринку, но это не значит, что оно не может быть мне полезно.

* * *

Я делаю свой ход после урока истории.

Неудивительно, что перенесенная вечеринка Адриана — это все, о чем все хотят говорить, счастливые студенты размахивают своими приглашениями, как золотыми билетами.

Что оставляет невезучим разбираться с тем фактом, что они не попали в короткий список Адриана. Большинство из них спокойно переносят свое разочарование с кислыми взглядами, но другие более красноречивы.

Фрэдди Рук относится ко второй категории.

На истории он сидит передо мной в окружении двух других товарищей по команде по лакроссу, так что, к его огорчению, мне достается место в первом ряду.

— Не может быть, чтобы у Локка был такой, а у меня нет, — ворчит он своим друзьям. — Мы с Адрианом близки.

— Ну, Локк действительно раньше был в команде по плаванию, — говорит Коннор Гиббс, прикладывая пакет со льдом к затылку. — И ты знаешь, что Адриан всегда заботится о своей команде.

У Коннора уже было как минимум два сотрясения мозга на поле в этом году, но еще одно посещение больницы явно не удержит его от вечеринки у Адриана.

— Я, типа, единственный игрок в лакросс, который его не получил, — бормочет Фрэдди. — Это чушь собачья.

После звонка я отстраняюсь и следую за Фрэдди к его верхнему шкафчику в Харкин-холле. Это, безусловно, одна из самых изолированных частей школы. Высокие окна в форме полумесяца, обрамленные железом, выходят во двор, и, несмотря на то, что каждый мой шаг эхом отдается от истертых каменных полов, Фрэдди, кажется, не слышит моего приближения.

— Фрэдди?

Он меня не слышит, поэтому мне приходится протянуть руку и коснуться одного из его плеч, обтянутых пиджаком от letterman. Он скорее коренастый, чем высокий, и, насколько я знаю, единственный игрок в лакросс, который носит свой пиджак вне игровых дней.

Он закрывает дверцу шкафчика и смотрит на меня сверху вниз, в замешательстве нахмурив густые брови.

— Что?

Я думаю, выражение его лица должно было напугать меня, но после тревожащей тяжести пустого взгляда Адриана, взгляд Фрэдди даже близко не подходит.

К тому же, Фрэдди великолепен.

Его бритая голова и глаза цвета океана, выделяющиеся на фоне смуглой кожи, сделали его популярным среди женского населения — и теперь, когда я нахожусь на расстоянии плевка, я понимаю почему.

— Я знаю, что ты не получал приглашения на вечеринку Адриана Эллиса, — выпаливаю я. Не самое гладкое представление, в любом случае.

— А почему это твое дело? — Он скрещивает руки на груди, его бицепсы размером со ствол дерева натягиваются под курткой.

Я тереблю рукав