Там, где нас нет - Альвин Де Лорени Страница 99

а стало быть самцов надо не два — спереди и сзади крыши, а четыре — два фрòнтона с самцами надо вставить внутри чердака около трубы. И вот между этими-то внутренними фрòнтонами и будет выходить печная труба. Ну конечно, какое-то противопожарное расстояние между ними и трубой должно быть. Наконец, брякнув на конёк два охлупня — один перед трубой, а другой позади, закончил возню со срубом и поднял голову на светлеющее небо.

По уже испробованной на дверях технологии прорезал и окосячил проёмы под окна в двух боковых стенах домика. Последняя, примыкающая к склону оврага стена осталась глухой.

Ещё освоить столярное ремесло и с голоду не помрём!

А что с окнами? Зайдя внутрь зимовья, я сел на пол и стал размышлять о том, как мне сделать прозрачные окна. А пока я думал, где взять стекло, телекинезом шлифовал брёвна стен и брусья пола и потолка. Термодревесина после высокотемпературной обработки приобрела тёмный цвет гречишного мёда, а шлифовка, проведённая мной, заставила блестеть поверхности стен, пола и потолка.

О. Стекло! Я вспомнил, как в первую ночь в кабаке Оппо шлифовал песком корыто для помывки. Песок! Из него же стекло делают! Детально вспомнив место у кабака Оппо, где я набирал песок для чистки корыта, я телепортировал оттуда целую кучу светленького песочка.

Ну что же, будем пробовать его плавить.

В куб из защитных телекинетических полей было вывалено примерно ведро просеянного и тем же телекинезом просушенного песка. Ткнув кулаком сверху, я сделал ямку, в которую выпустил шар пирокинеза, размером с два моих кулака.

Шар подпитывался от меня, расходуя плескавшийся ниже пятой части резерва смеси Великой Силы и демонической энергии.

Температура стремительно росла, куб начал светиться, чем дальше, тем ярче и песок, наконец, потёк.

Н-да. Кварца в песке было немного. Сформировав из расплава толстые, в палец, блины, я начал охлаждение, уменьшая колебания молекул и атомов. В итоге получились зеленоватые, с пузырьками воздуха, толстые, с неровной поверхностью круглые стеклянные блины.

Ну и чёрт с ними. Обрезав края, я получил квадраты со скруглёнными краями, всего 12 штук. По 6 на каждое окно.

Распустив на рейки несколько плах, оставшихся от изготовления дверей, я принялся мастрячить из них рамы. Что-то получилось, но без слёз смотреть на это было нельзя — ну не столяр я, не столяр.

Ладно, пока есть, что воткнуть в оконные проёмы — пусть так и будет, а потом придумаем, что-нибудь.

Теперь печь. Срезу решил делать русскую — такая была в деревне у моей бабушки и мелким я облазил её всю.

Гора влажной глины, извлечённой из склона оврага и куча песка, оставшаяся от изготовления стёкол, были перемешаны, пережамканы телекинезом в ускоренном темпе. Я думаю, ни одна бетономешалка не работала так быстро, как я — энергия плескалась на самом донышке.

Заложив под печь фундамент и сровняв его с полом, я начал что-то лепить, сильно давя сваливаемые в телекинетическую форму куски глиняно-песчаной смеси.

Догнав печь до высоты пода, у меня перед глазами замелькали чёрные мушки. Ещё, ещё немного. Надо сейчас всё сделать! Потом вряд ли получится…

Свод готов, настилка перекрыши и труба. Щель для задвижки пока оставим — задвижки нет, надо успеть вывести трубу наружу и сделать разделку, чтобы в дом не текло. Глина стремительно расходовалась, я судорожно махал руками, едва держась на ногах…

Всё, успел.

Тело, истощённое борьбой с альфами, полётом и лихорадочной стройкой, покрылось белыми разводами, багрово-фиолетовая окраска отступала, возвращая привычный цвет моей кожи.

Взмахнув ещё существовавшим крыльями, я вылетел из оврага. Опустился на начавших таять крыльях рядом с призмой, в которой оставил Эльфи. Тот уже проснулся и голый лежал на ворохе одежды, смотря вверх на парящий над ним уменьшающийся шарик пирокинеза, согревавший его всю эту безумную ночь.

Плюхнувшись босыми ногами в палые мокрые листья рядом с призмой, я с усилием развеял поля телекинеза, составлявшие её.

— Эльфи…, - прошептал я, полностью обессилев, — одевайся и мне помоги. В дом пойдём.

— Да, да, оме, я сейчас, — Эльфи принялся лихорадочно, ёжась от холода, рыться в одежде, натягивая на себя ту рванину, в которую она превратилась — альфы, раздевая его, не заботились о целостности одежды.

Кое-как, придерживая лохмотья тут и там, Эльф смог натянуть на ноги сапожки, доставшиеся ему от Листерина и, подхватив оставшееся, мы с ним вдвоём, поддерживая друг друга начали спуск вниз, в овраг.

Пока мы спускались, я окончательно окоченел и едва мог двигаться.

— Вот, — показал я на дом, — нам сюда…

Вошли и я рухнул на полированый деревянный пол.

Эльфи принялся суетливо расстилать мою одежду и укрывать меня плащом.

— Эльфи, — прошептал я с закрытыми глазами, — на улице щепки, ветки, тащи всё сюда — печку затопим, тепло будет.

— Сейчас, оме, — омега вымелся наружу, чуть не упав через порог и вернулся с охапкой древесных отходов, сгружая их в печь.

— Подожди, — напрягшись из последних сил, я пульнул едва светящийся шарик пирокинеза в кучу дров, лежащих в топке и отрубился.

Глава XXX

Тени. Беззвучные отражения лиц и предметов. Клочья серой мглы, разрываемые безумной скоростью.

Плоский, медленно беспорядочно кувыркающийся, угольно-чёрный барабан, скорее даже шайба, летит сквозь серую мглу Великого Ничто.

Мгновение и видение барабана исчезает.

Резкий перепад, как через зону высокого давления и я с громким хлопком, рассыпая вокруг себя светящиеся искры, оказываюсь в знакомом, таком уютном подсознании.

Неяркий шарик Ульки, чёрный полированный каменный пол с едва заметными стыками плит, звёздное небо, испещрённое цветными пятнами галактик, туманностей и пылевых облаков (интересно Андромеда есть или нет?), зеленоватый крокодилий с вертикальным зрачком глаз Безымянного (мне, вдруг, пришла мысль назвать его так) и обломки разноцветных колонн ушедших омег. Словом, всё было на месте. Ну хоть где-то стабильность!

Соскучившийся и не знающий, что и думать, Улька кинулся ко мне с вопросами:

— Господин мой, что случилось? Нас здесь так кидало и переворачивало. Было так страшно…

— Спокойно, Ульрих, всё в порядке. Просто я немножко побыл демоном…, - ответил я.

— Де… демоном? — потрясённо произнёс Улька, отшатнувшись.

Прозрачное третье веко сошло с огромного глаза Безымянного и вертикальный зрачок, сфокусировавшись на мне, чуть дёрнулся, расширяясь и опять сужаясь.

— Да. Да. Не переживайте так. Оба, — откликнулся я на невысказанный вопрос Безымянного.

— А ты, Ульрих, благодарить должен нашего Великого Змея. Он всё здесь держал, я видел, как нас мотает, — пояснил я паникующему омеге.

— Видели?! Но как? — от Ульки пришли эмоции любопытства и страха.

— Как —