Пятый Дракон - Лия Арден Страница 9

– Мертва. Так же, как и остальные Имуги, – сухо пояснил Эйден, и всё же я сжалась, не уверенная, не перейдёт ли он на крик в любое мгновение. – Став Имуги, я затаился на десятилетие, и люди вернулись на мои земли уже с определённой целью.

– Убить тебя?

Эйден фыркнул и одарил меня натянутой жалостливой улыбкой.

– Ведомые жадностью, они пришли за наживой. Всё дело в драгоценных камнях.

– Драгоценных камнях?

– Именно. В теле драконов образуется ёиджу – магическая бусина. Вероятно, Имуги правда были способны вознестись и стать драконами, так как у них имелась схожая драгоценность. Но даже мне это неизвестно точно, ни один из охраняемых мной Имуги не сумел прожить нужные тысячу лет для вознесения. Люди истребили их ради сокровищ, сформировавшихся у них в животах.

Я тяжело сглотнула, переведя взгляд на окаменевшего Пятого Дракона. Действительно существовала легенда о ремесленнике. Тот нашёл мёртвого Имуги с разрезанным животом, из которого выпали нефритовые камни и светящиеся жемчужины. Всю жизнь я считала эту историю мифом, но теперь разговаривала с душой Чёрного Дракона, в то время как его тело огромного змея находилось у меня прямо перед глазами.

– Пока я скрывался, пытаясь свыкнуться с новым обличием, люди потрошили живущих на моих землях змей, всех без разбору, желая найти как можно больше драгоценностей. То же самое произошло и с моей парой. Люди напали на неё после того, как она отложила яйца. Она была в разы меньше меня и беспомощна против принесённого людьми огня. Я успел защитить лишь яйца.

– Ты… любил её? – Я не была уверена, что это слово применимо к рептилиям, но не знала, какое ещё подобрать.

– Нет, – просто ответил Эйден. – Но с ней я не был одинок. Если ты думаешь, что это худшая часть моей истории, Ашарин, то ты не права. Хоть меня и унизили смертные, отняв мою сущность, хоть они и убили мою пару, но поистине самое ужасное сотворили мои братья.

– Они окаменели вместе с тобой? – Я едва успела взглянуть в сторону яиц, как Эйден оказался передо мной.

Остановился в шаге и опустился на корточки. Сидя на камне, я оказалась выше, но в серо-зелёных глазах плескалась леденящая ярость, заставившая меня замереть.

– Яйца были слишком уязвимы, чтобы я мог их оставить. Но братья знали, что, как только они вылупятся, я приду за людьми. – В тихом голосе звучал гнев. Эйден не отводил от меня немигающего взгляда. – И они были правы. Я намеревался разорвать на части каждого смертного. Раньше я оборонялся, защищал свои территории, но после истребления всех Имуги я не собирался более давать людям ни малейшего шанса. Мои братья явились, когда я всё ещё защищал потомство и не был способен на достойный отпор. Им оставались буквально считаные дни! Мои дети, Ашарин!

Речь ускорилась, дойдя до пика в разъярённом и отрывистом крике. Я дёрнулась от его внезапности. Разгневанный Эйден резким движением поднялся на ноги.

– Им даже не понадобилось приходить вчетвером. Явились братья Запада и Юга. Пока твой дракон угрожал мне безопасностью моих детей, южный брат обездвижил меня. Они говорили, что я и мои дети уснут, что мы останемся окаменелыми на какое-то время, пока братья не решат, как предотвратить месть и успокоить меня. Они думали, что усыпили меня, но я продолжал всё чувствовать и слышать. Они думали, что усыпили моих детей, Ашарин, – Эйден протянул моё имя с болезненным стоном, пытаясь убедить в искренности своих слов.

С мучительной гримасой он запустил руки в волосы и сдавил их, словно был готов вырвать часть, но, совладав с собой, отпустил светлые пряди.

– Они ошиблись. И если я постепенно каменел, просто страдая от обездвиженности, то мои дети умирали, запертые в ловушке. Мои братья… весь процесс пошёл неправильно. Яйца не окаменели целиком, лишь их скорлупа. И когда пришло время вылупляться, они не смогли её разбить. Они умирали внутри, Ашарин. Медленно! А я слушал… слушал, но был не в силах пошевелиться, чтобы спасти своё потомство, Ашарин! – рявкнул он, а ярость почти моментально сменилась на ужас.

Я слышала слёзы в его надтреснутом голосе, и меня забила мелкая дрожь от мысли о подобной смерти. Пару вдохов Эйден сделал отрывисто, как захлёбывающийся. Его грудь лихорадочно поднималась и опускалась, но затем он вернул самообладание, лицо приобрело непроницаемое выражение. Эйден торопливо моргнул, и все непролитые слёзы горя высохли.

Теперь я отчётливо поняла, почему он желал для своих братьев бесконечной жизни, надеясь, что сможет как можно дольше причинять им страдания. Поняла, почему он мучил меня, радуясь, что Раяну от этого плохо. Я поняла, и мне стало страшно. Слёзы несдержанно потекли по щекам, меня продолжало мелко знобить.

– Значит, твоё тело всё ещё живо, а они… они все…

– Да, один из них умер быстро. Он почти и не шевелился. Трое мучились несколько дней и скончались от голода или нехватки воздуха, – лишённым эмоций голосом поделился Эйден.

Всю свою жизнь я поклонялась драконам, веря в незыблемость их благородства, щедрости и доброты. Один из них сидел в моём дедушке, а теперь и в Раяне.

Что же я должна думать?

Вопрос, на который у меня не было ответа, расшатал и без того нестабильное состояние. Я запуталась в собственных мыслях, не зная, должна ли принять чью-то сторону, если они все ужасны. Я цеплялась за воспоминания о самом Раяне и Калиде, уверяя себя, что они ни при чём, они ничего не знают.

– Твои братья ни разу не приходили тебя проверить? – чуть успокоившись, спросила я.

– Если и приходили, то слишком поздно. Тогда я уже спал.

Эйден подошёл, схватил меня под локоть и заставил встать. Вблизи я увидела засохшую кровь в его волосах.

– Наши игры закончились, Ашарин. Я хочу, чтобы ты забыла увиденное, однако приказов ты не слушаешься. Поэтому мне придётся заставить тебя забыть, особенно дорогу сюда.

Эйден умён или я чересчур предсказуема, потому что едва успела подумать о возможности запомнить дорогу по пути обратно. Не знаю, ради чего. Я бы не хотела увидеть мёртвых детей Пятого Дракона вновь. При всей моей ненависти к Эйдену и его поступкам произошедшее с его малышами ужаснуло бы любого.

Пятый Дракон до крови укусил себя за ладонь. Он поморщился и зашипел от боли, а после без предупреждения приложил свою руку к моим глазам, крепко прижал меня спиной к своей груди