Прикосновение смерти - Т. Л. Мартин Страница 89

— Так вот почему вы от меня отгородились, да? — шепчу я, вспоминая наши последние разговоры. — Вы могли бы просто рассказать мне. Я могла бы поддержать тебя. — Я делаю паузу, закрывая глаза. — Боже, вы такой упрямый. И грубый. И несносный. И твердолобый. — Я снова окидываю его взглядом, прежде чем добавить: — И странный. Вы ведь знаете, что вы странный, да? Только чудак может так хорошо скрывать свои умные и милые черты, как это делаете вы.

Когда тишина начинает затягиваться, я наклоняюсь вперед, упираюсь лбом в его руку и закрываю глаза.

— Я знаю, что вы этого не хотите, но я останусь здесь с вами, пока вы не будете готовы уйти. Потому что мы друзья. А это то, что делают друзья.

Только в полночь я наконец покинула его, и то лишь для того, чтобы выпить чашку кофе. У меня болят ноги от того, что я весь день просидела в этом кресле, и я не решаюсь идти по коридору, стараясь не расплескать горячий стаканчик, который держу в руках. Когда я берусь за ручку двери, внезапное движение за окном комнаты привлекает мое внимание. Я подбегаю ближе. Окна тонированы, что делает их темными при тусклом освещении, и мне приходится щуриться, чтобы заглянуть сквозь стекло.

По мере того как мое зрение настраивается, я постепенно различаю темную фигуру, высокую и широкую. Кофейная чашка выскальзывает из моих рук, разбиваясь об пол.

Он здесь. Энцо здесь. Стоит прямо рядом с мистером Блэквудом. Воздух вырывается из моих легких, застревая в горле. Это действительно он. Я протягиваю руку, прижимая раскрытую ладонь к стеклу.

Чем дольше я смотрю на него, тем больше замечаю, что в его внешности есть что-то необычное. В его теле. Оно не твердое, а колеблется. В нем есть что-то мечтательное, темное и чернильное, когда он сливается с окружающей средой, нависая над больничной койкой, словно какой-то бог в тени. Я нахмуриваю брови. Он выглядит так же, как в ту ночь на озере.

В ту ночь, когда он пришел забрать мою душу.

Мои глаза расширяются. Я уже собираюсь снова броситься к двери, как вдруг что-то останавливает меня.

Он медленно и нерешительно тянется вперед, откидывая больничное одеяло. Я хмурюсь, снова щурясь. Он осторожно берет одну из рук мистера Блэквуда, внимательно осматривая ее.

Я не понимаю.

Что ты делаешь, Энцо?

Его пальцы проводят по костлявой руке, затем он опускается на колени рядом с кроватью. Его голова опускается, свисая вниз, а глаза закрываются. Затем его тело начинает легонько вздрагивать, глаза по-прежнему закрыты, а рука мистера Блэквуда все еще в его руках. И мое сердце снова разрывается, резкий треск сжимает грудь.

О, Энцо. Почему ты плачешь?

Я наклоняю голову, чтобы лучше видеть, и снова переключаю внимание на хрупкую руку. И только потом, когда я действительно сосредоточиваюсь на мистере Блэквуде, я вижу их.

Шрамы.

Очень. Много. Шрамов.

Я задыхаюсь, рука летит к груди. Я знаю эти шрамы. Я знаю их, потому что видела, как монстр вырезал их на его руке прямо у меня на глазах. Мои колени подкашиваются, и мне приходится упереться рукой в стену, чтобы удержаться в вертикальном положении.

Боже мой. Я наблюдаю за Энцо, который продолжает сидеть и беззвучно плакать, оставшись один на один со своей агонией. Я подношу дрожащие руки к губам, пытаясь остановить их дрожь, в то время как мое собственное тело содрогается. Я отворачиваюсь от них, не желая вторгаться в этот момент еще больше, чем уже вторглась. Я ударяюсь спиной о стену и сползаю на пол. Я не могу перестать дрожать. Плачу. Не могу сделать ни одного вдоха. Потихоньку кусочки начинают вставать на свои места.

Все это время. Все это время он был здесь. Живым. В поисках своего старшего брата.

Они оба спаслись из огня в тот день, все эти годы назад. Они остались вместе, устроили свою жизнь в Колорадо, помогая таким же семьям, как они. Потом произошла автомобильная авария. От рук мистера Блэквуда. Я закрыла глаза, боль за этих братьев бьет меня как кинжалом. Проникает в мое сердце и разрывает его на части. О боже. Неудивительно, что Энцо позаботился о том, чтобы мистер Блэквуд — нет, Томми — Томми Хокинс выбрался из машины раньше него. Он всю жизнь защищал своего младшего брата. Он не собирался останавливаться и сейчас.

Слезы бегут по моим щекам, сердце тонет в них. Мне больно. За Энцо и Томми Хокинса. За жизнь, от которой они бежали, и за жизнь, которую они потеряли. Если мне так больно, то что должен чувствовать Энцо? Увидеть своего брата впервые после стольких лет. И только когда пришло время забрать его. Должно быть, это убивает его.

Энцо. Я вскакиваю на ноги и распахиваю дверь. В уши ударяет ровный гудок, который может издавать только плоская линия. Энцо стоит ко мне спиной. Он едва ли больше, чем тень, медленно исчезает. Перед тем как исчезнуть навсегда, он поворачивает голову через плечо и смотрит прямо на меня. Мое сердце бьется о грудную клетку с такой силой, что отдается во всем теле.

Я раздвигаю губы, но слов не находится. Мне хочется плакать. Умолять. Хочу кричать. Но больше всего мне хочется обнять его, пока я не пойму, что с ним все будет хорошо. А потом я хочу, чтобы он обнял меня, пока я тоже не поправлюсь.

Вместо этого я застыла на месте, а он уже отводит от меня взгляд. Отворачиваюсь. Нет. Не уходи больше.

— Энцо, подожди!

Я бросаюсь к нему, протягивая руки, когда на его пути остается лишь дымный туман. Моя кожа соприкасается с черным дымом, прежде чем он полностью исчезает, и меня поражает ледяное жало, пронзающее кончики пальцев. Я задыхаюсь и отдергиваю руку, прижимая ее к груди, и отступаю назад, спотыкаясь.

Я задыхаюсь, тело дрожит. Я приваливаюсь к ближайшей стене.

Что это было, черт возьми?

Я никогда раньше не видела, чтобы он собирал души. Дрожь пробегает по позвоночнику, а взгляд устремляется на безжизненное тело передо мной. Его больше нет. Действительно ушел. Его забрали только тогда, когда