Там, где нас нет - Альвин Де Лорени Страница 82

— Ладно…, - я вздохнул, — слушайте… вы и мёртвого уговорите, — я рассмеялся, — правду сказать, я никого не знаю здесь и мне негде остановиться, а у вас так уютно…, что я согласен. Остаёмся у вас…, - хлопнул я ладонями по подлокотникам кресла, поморщившись от боли в подживающих руках, — Но с одним условием — вы примете от меня деньги. И это не обсуждается, — отмёл я возражения, вскинувшихся было, омег.

— Но, Хени, Дибо, господа, я попрошу вас помочь мне. Винриха придётся оставить — я не хочу брать его в город и за ним присмотреть надо, — произнёс я.

Хени и Дибо переглянулись и просияли.

Дибо толкнул Хени локтем и сказал:

— Я останусь с маленьким.

— Почему это ты останешься? — возразил Хени, — я тоже хочу остаться.

— Нет, Хени, ты проводишь оме до лавок и мастера Маркарда. Покажешь город — ты лучше меня говоришь. А я к вашему приходу обед приготовлю, — успокаивающим тоном, как маленькому, пояснил Дибо.

— Ну хорошо, хорошо. Уговорил. Вот вечно тебе, Дибо, достаётся самое сладкое, — пробурчал Хени, надувшись.

Дибо закатил глаза.

«Сколько им лет? Как дети, честное слово», — думал я, наблюдая за омегами через Эльфи.

Наконец, было окончательно решено, что с Веником останется Дибо и мы все трое, одевшись, вышли из дома.

Я, накинув капюшон так, что был виден только подбородок, шёл вместе с Эльфи, взятым в качестве глаз, следом за Хени, шедшим немного впереди в сторòне и рассказывавшем о Майнау:

— Майнау, оме, это корòнные земли, у нас нет барòнов, а город и земля примерно на два дня пути вокруг принадлежат королю. Наместник короля правит ими. Но теперь… Даже и не знаю как быть. Ходят слухи…, - он понизил голос, — что король погиб. Война какая-то. Мы самый северный город в королевстве. До нас далеко. Зима у нас длинная… Н-да… А хорошо, наверное, когда зимы нет? Как вы думаете? — обратился он ко мне.

— Да, хорошо. Но тут дело вот в чём, Хени. Представьте сколько всякой дряни убивается холодами: комары, мухи, змеи всякие. Там, на юге, этого добра столько…, - ответил я.

— Это да…, - согласился омега.

За разговорами мы прошли через узкие улочки квартала, в котором жили омеги, приютившие нас. Улицы стали мощёными целиком, а не как у Хени и Дибо — только посередине. Заборы многих домов стали каменными, а у некоторых металлическими из заострённых железных пик с узорчатыми решётками.

Центральная площадь с уже отключённым на зиму фонтаном, домом наместника и магазинами на первых этажах двух-трёхэтажных домов была вымощена камнем полностью.

Две широких улицы, по одной из которых мы сюда добрались, выходили на площадь. Несколько небольших искривляющихся переулков уходили от площади куда-то в город.

Так, так, где-то здесь живёт наш добрый приятель Орсельн — наискосок от ювелирной лавки.

— Хени, я вас попрошу зайти со мной в этот переулок, — я показал рукой, вспомнив показания конюха Рабе, — здесь должна быть лавка ювелира, мэтра Отто Эндорфа, помните, вы говорили.

— Да-да, оме, я помню, — откликнулся Хени.

Толкнув зазвеневшую колокольчиком дверь, мы вошли в просторное помещение ювелирной лавки широкие окна которой были забраны рамами с частыми переплётами. В углу, за перегородкой, была, судя по звукам, доносившимся оттуда, мастерская мэтра.

За прилавком, частью закрытым толстым стеклом, под которым лежали ювелирные изделия — кольца, цепочки, серьги — на мой взгляд, ничего особенного, стоял молоденький омега.

— Скажите пожалуйста, — обратился я к нему, — где я могу видеть мэтра Отто Эндорфа?

— Сейчас он выйдет, — тоненьким голоском откликнулся омега, оторвавшись от прилавка и, заглянув за перегородку, позвал, — мэтр, к вам пришли.

— Я вас слушаю…, оме, — безошибочно угадал вышедший из мастерской, поправляя фартук, невысокий плотный альфа чуть старше среднего возраста.

— У меня есть несколько вещей, которые я хотел бы показать вам, — обратился я к ювелиру, старательно сканируя его эмпатией. Хм. Внимание, сдержанный интерес, не более.

Я достал пару перстней Шиарре, которые посчитал возможным продать.

— Позвольте, оме, одну минуту, — ювелир, увидев перстни, удалился в свою загородку и вернулся, держа в руках часовую лупу.

Я передал ему перстень с рубином. Он, вставив лупу в глаз, долго его разглядывал. Морщил лоб. В эмоциях преобладала растерянность пополам с удивлением. Наконец, он сообщил мне:

— Оме…, перстень весьма хорош, исключительный камень чистой воды… Что вы хотите с ним делать?

— Я хотел бы продать его, мэтр, — ответил я, отслеживая реакцию ювелира.

— Хм…, оме, я не смогу вам много предложить…, хотя вещь интересная и мне бы хотелось её приобрести… Огранка безупречна — гранил искусник, оме, здесь, у нас, таких людей нет, а работа искусника очень ценится. А! Вот и клеймо! — продолжил разглядывать перстень мэтр, — прямо на камне, как обычно и делают искусники… Но вы говорили, оме, у вас есть ещё несколько вещей…

— Да, ответил я, доставая перстень с изумрудом и показывая его ювелиру, — вот.

— Н-да-а…, - крякнул он, разглядывая новый перстень в лупу.

— Скажите, мэтр, а сколько вы готовы предложить? — задал я вопрос ювелиру, занятому разглядыванием перстня.

— Ну-у, — он оторвался от разглядывания ювелирки Шиарре — в эмоциях восхищение, вытянул губы трубочкой, — вот за этот, — он показал на перстень с рубином, — я могу дать восемь талеров…

Что?! Восемь?! Нихрена себе!

Вчувствовавшись в эмоции ювелира, я понял, что на самом деле цена этого перстня выше — никак не меньше пятнадцати талеров.

— Хорошо, мэтр. На самом деле этот перстень стоит не меньше двадцати талеров, — решил я задрать цену.

Что?! Да ладно! Угадал — показали мне эмоции мэтра.

— Но вам я его отдам за двенадцать, — скинул я цену, почувствовав, что ювелир, судя по его эмоциям, не сможет дать больше — у него просто нет таких денег.

— Девять, — произнёс он, задушенным голосом.

Изумление и полнейшее охренение донеслись до меня как со сторòны Хени, так и со сторòны юного омеги-продавца.

— Хорошо, мэтр, десять и по рукам — это моя окончательная цена, я больше не намерен торговаться, — произнёс я, поддавливая мэтра гипнозом.

— Ладно, оме, по рукам, — обречённо согласился ювелир.

— Не переживайте так, мэтр, ведь этот перстень стоит гораздо дороже — вы же знаете, — успокоил я его.

— Да я всё понимаю, но подумайте сами, оме, кому я смогу продать работу мастера Игниса в этом городе! Да за такую цену! — сокрушался ювелир.

Повздыхав, он прошёл куда-то в глубину своего магазина и вскоре вернулся,