Средь бала лжи (СИ) - Сафонова Евгения Страница 80

— Я бы вообще не брал тебя в Школу, — тихо заметил Арон, успокаивающе касаясь её макушки. — Но тогда бы он… разозлился. И не знаю, что бы он сделал с тобой… с твоим телом.

Лив горестно вздохнула.

— Ладно, если это поможет спасти Ташу…

Увидев то, что ждало их впереди, осеклась — и выскочила из рощи, восторженно озираясь.

Сама Школа не особо впечатляла. Если, конечно, ничем не примечательное здание в три этажа, белевшее в конце цветущей липовой аллеи, было Школой. Даже высокая скала позади неё, поросшая раскидистыми соснами, заслуживала больше внимания.

А вот деревья слева, усыпанные цветами и усыпавшие землю разноцветьем лепестков, и сугробы, искрившиеся рассветными красками справа, подле ледяного ручья с резным деревянным мостом-коромыслом, который явно использовали как горку — действительно производили впечатление.

— Как здорово! И здесь целая деревня может поместиться! — Лив пыталась задержать разбегающийся взгляд на чём-то одном, но получалось не очень. — Ваша Школа такая большая?

— Её территория велика. — Иллюзионист, щурясь, высматривал кого-то вдали. — А, вот и они.

Проследив за его взглядом, Лив увидела двух девчонок, бежавших по алее по направлению к ним. Приблизившись, они синхронно согнулись в поклоне: как заподозрила Лив, не только в знак почтения, но и от колик в боку.

— Доброе утро, Мастер, — выдохнули девочки хором.

— Доброе. — Иллюзионист радушно улыбнулся. — Лив, знакомься — Полетт и Дариана. Девочки, это Лив. На сегодняшнее утро она целиком в вашем распоряжении. Полагаю, вы не заставите нашу гостью скучать?

— Нет, Мастер, — выпрямившись, ответили те: снова в один голос, вызвав у Лив серьёзные сомнения в том, умеют ли они говорить по отдельности.

Девочки были немногим старше неё. Близняшки, похожие настолько, будто одну просто взяли и отразили в зеркале. Темнокудрые, зеленоглазые, с вострыми лисьими носиками, и даже наряды одинаковые — простенькие платья чуть ниже колена, из жатого светлого хлопка.

— Не скучай, — с искренним добродушием пожелал Иллюзионист — и, жестом велев остальным следовать за ним, направился к Школе.

— Мы скоро, — мельком обернувшись, добавил Арон.

— И, мхм, не натвори ничего, — важно бросил через плечо господин Гирен.

Лив смотрела, как троица удаляется по липовой аллее. Дождавшись, пока за ними закроются высокие двери резного дерева, повернулась к своим экскурсоводам, следившим за ней безо всякого выражения на одинаковых лицах.

Широко улыбнулась.

— У меня только один вопрос, — сказала она.

— Да? — ответили два голоса, слитые в один.

— Ничего, если я не буду называть вас по именам?

— И всё же поверить не могу, что ты у нас, оказывается, голубых кровей, — бурчал господин Гирен, отстукивая тростью ритм их шествия по широким, залитым солнцем коридорам Школы. Встречавшиеся им ученики кланялись Мастеру и с любопытством смотрели на его спутников: девочки и мальчики самых разных возрастов, но в одинаковых светлых платьях или робах. За стенами Школы Волшебников царило абсолютное равенство. Говорили, что в Камнестольнской Школе будущих колдунов учат другому — тому, что люди по природе своей неравны, а раз так, то слабому надо помочь упасть; но в Адаманте не делали различий между будущими князьями и детьми простолюдинов из глухих деревенек.

— Считай, уже нет, — пожал плечами Иллюзионист. — При посвящении в Мастера мы отрекаемся от наших семей, ты же знаешь.

— И тебе, мхм, позволили это сделать?

— Почему нет? Я был младшим княжеским сыном. Титул всё равно наследовал мой брат, и ко времени моего посвящения он уже был женат и обеспечил род Морли наследником.

— Но теперь, мхм, вы с Ташей последние представители…

— Она. — Мастер отстранённо смотрел вперёд. — Я не Морли вот уже шестьдесят лет.

Глядя на его лицо, Арон улыбнулся чему-то.

— Ваш учитель умер рано. Гораздо раньше, чем должно, — мягко, будто невзначай заметил амадэй. — И делать Мастером столь молодого волшебника, как вы, действительно было рискованным шагом. Я могу понять тех ваших коллег, что были против этого… но, полагаю, они давно уже убедились: ваш учитель сделала правильный выбор.

Иллюзионист покосился на него с лёгким удивлением.

— А вы и в самом деле недурны в своём деле, как я посмотрю, — констатировал Мастер.

— Моя святая обязанность.

— А тот, кто нам противостоит…

— Нет, он этим даром не владеет.

— Но ведь есть ещё такие, как вы?

— Да. Одна Зрящая ещё жива. Однако она давным-давно спряталась, очень далеко и надёжно… и, как я понимаю, заканчивать одностороннюю игру в прятки пока не намерена.

— Будем надеяться. Если б она выступила против нас, это было бы… печально. — Мастер остановился: коридор упёрся в стену, где на светлом камне барельефом красовался цветок, похожий на лилию с семью лепестками. — А теперь, святой отец, вы ступите туда, где все разговоры остаются в пределах четырёх стен.

— Мхм, — буркнул господин Гирен.

— Фигурально выражаясь, — согласился Иллюзионист. — Вход посторонним на Совет Шестерых разрешён лишь в исключительных случаях.

— Я знаю, — сказал Арон.

— Я знаю, что вы знаете. Но я хочу, чтобы вы поняли…

— Что вы и ваши коллеги прекрасно осознаёте всю исключительность и серьёзность сложившейся ситуации?

На губах Иллюзиониста мелькнул призрак улыбки.

— Да, — сказал он, поднимая руку. Аккуратно постучал костяшками пальцев о белый камень. — Всё же вы демонски хороши в своём деле.

В ответ на стук полукруглая дверь, которой ещё миг назад не было в сплошной стене, дрогнула. Проявившись до конца, беззвучно отворилась.

— Добро пожаловать в Круглую Залу Адамантской Школы. — Иллюзионист отступил в сторону. — После вас.

Арон шагнул вперёд первым. Скользнул взглядом по деревянным стенам, образовывавшим небольшой круглый зал. Задержал этот взгляд на белом, словно кость, стволе дерева, росшего посредине; перевёл выше, на древесную крону, образовавшую потолок — золотые, в форме звёзд листья смыкались так плотно, что во время дождя ни одна капля не упала бы на тех, кто находился под ними. Сделал пару шагов по мягкой траве к мелкому ручейку, пересекавшему зал от одного края до другого.

Чуть склонил голову: перед теми пятью в белом, что сидели у ручья в плетёных креслах, расставленных так, чтобы они образовали собою ровный круг.