Княжий венец - Анна Михайлова Страница 8

Щелчок пальцев – и в комнате становится еще светлее. Тамирис подошла к полкам и приветливо погладила корешки книг. Друзья, самые лучше, самые верные. Я обязательно со всеми вами познакомлюсь.

- Ага, вот тут я закладку оставила. Иди дальше вправо, а я сяду за стол и буду записывать автора и название. Пройдем пару полок и потом отберем необходимое для уроков. Идет?

- Как скажешь. Мне от одного присутствия в библиотеке петь хочется.

- Мне тоже. Я когда-то давно в одной даже работала. И удивлялась – почему люди не приходят толпами. Горы знаний на расстоянии вытянутой руки. Только протяни.

- В ежедневной суете не все могут посмотреть вверх, выше обыденного. Не стоит обижаться на людей за это. Слепому не объяснишь красный цвет.

- Ты права. Давай займемся делом. Чтобы больше людей захотели посмотреть вверх.

В библиотеке повисла тишина. Лишь изредка поскрипывало перо да фыркал фитиль в лампе. Лера старательно записывала книжные данные. Тамирис поймала себя на том, что счастлива. Именно сейчас, именно в эту секунду. Мир в душе и занятие любимым делом – что еще нужно для счастья?

Однако счастья много не бывает. Раздался стук в дверь и внутрь заискивающе просунулась голова служанки.

- Прощеньица просим, госпожа Лера. Княгиня Дивляна к себе просит.

- Меня? Зачем? – удивилась Лера, дописывая название книги.

- Откуда ж знать? Мы – люди маленькие.

Девушка со вздохом отложила перо.

- Странно. Может новости какие появились. Ну, пойдем. Тамирис, дождись меня, хорошо?

- Что ты? Меня теперь отсюда волоком вытаскивать надо, - рассмеялась валорка, - пока полные руки книг не наберу – не уйду.

- Вот и хорошо, - за женщинами закрылась дверь и Тамирис жадно оглядела полки. Встала на цыпочки, подсвечивая себе лампой. Потом присела, вчитываясь в полустертые надписи на корешках.

Какое счастье – впереди столько непрочитанного! Хотелось начать прямо тут, усевшись на пол. Тами мгновенно позабыла об всем на свете. Доставала книги с полок, ласково оглаживала обложки, говорила с ними, как с давними друзьями. Наконец слегка скрипнула дверь.

- Лера, не поверишь, нашла стихотворную поэму на половецком! «Легенда о Серкиду». Потрясающий слог. Ее обязательно нужно прочитать ученицам с пояснениями. Или даже сочинение задать. Представь, как они удивятся?

- А вот я удивлен, тебя здесь увидав, красавица, - низкий голос заставил ее вздрогнуть. Она вскинула голову. У стеллажа с книгами, явно перегораживая ей дорогу, стоял воин. Тот самый, что так настырно лез в знакомцы в ее первый день в Миргороде. Сейчас он выглядел гораздо презентабельнее – темно-каштановые короткие волосы обрамляли красиво вылепленное лицо с чудными сине-зелеными глазами, уверенная мужская улыбка играла на губах. И ярко-синяя рубаха на нем чистая, без пыли и пятен. Ладно сидела на широких плечах и оттеняла глаза.

Стоять на коленях можно перед книгами, но никак не перед вальяжным наглецом. Девушка гибким движением поднялась на ноги.

- Ты что здесь делаешь?

- Имя твое пришел узнать. Ты же так и не сказала.

- И не скажу. Нет в том нужды. Уходи, сейчас госпожа Лера вернется.

- И что? Мы же просто разговариваем? - он сделал шаг навстречу, заставив напрячься. Ишь какой высокий! И мощный. Тамирис с трудом заставила себя стоять на месте. Еще она перед солдафонами не пасовала!

- Ты мешаешь. Мы делом заняты. Это княжеская библиотека, если не знал, - добавила высокомерия в голосе. Обычно помогало осадить наглецов, но этот и не думал пасовать.

- Отчего же знаю? Знаю, - властный, уверенный. Ух как бесит!

- А раз знаешь, то и делать тебе тут нечего. Ты, воин, иди, во дворе мечом махай.

- А мне и тут нравится. С тобой, красивая.

- Не подходи.

- Шибко тебе одёжа рысиная подходит. И рубаха ладно сидит, и штаны, как влитые, - мужчина протянул руку и погладил кончиками пальцев черную косу, что лежала перекинутая на грудь. Девушка дернулась и отступила.

- Ты что себе позволяешь?

- Поцеловать тебя хочу, красивая. Раз имени своего не говоришь. А уста твои сахарные манят…

- А если скажу имя – уйдешь?

- Даже не знаю, - протянул воин, греховно сверкая глазами. Мозолистые пальцы мимолетно погладили нежную девичью щеку. Ох, как будоражила приезжая валорка! Давненько такого не было. Азарт бурлил в крови и требовал уложить ее на ближайший стол.

- Не позорь имя того, кому служишь. Ты в его доме хочешь непотребство над гостьей совершить? Имя свое обесчестить?

- «Кому служу»? – непонимающе нахмурился мужчина.

- Ну да! Ты же кто – наверное, десятник в дружине? Каково тебе будет, если все узнают, что в доме князя шастаешь да непотребствами девушек смущаешь?

Мужчина на секунду оторопел, но потом легко рассмеялся. Тами посмотрела на него с недоумением. Ох, точно его по голове много били. Как есть – дурноватый.

- Что смешного? – ощетинилась она.

- Ничего. Вот только нет непотребства в том, на что двое согласны.

- Я – не согласна! А теперь – уходи.

- Ты мне имя обещала.

- Ничего я тебе не обещала, мужлан ты невоспитанный! – начала терять терпение девушка.

- Тогда – не уйду. И пусть возвращается Лера и застает нас вместе. Сама с ней объясняться будешь, - он сделал многозначительное движение бровями.

- Ах ты ..! Тамирис! Меня зовут Тамирис! А теперь – уходи быстро.

- Красивое имя. Как и ты.

- Уходи сейчас же!

Мужчина помедлил мгновение.

- Не могу. Уж больно ты манящая, - сделал неуловимо быстрое движение и, положив ладонь ей на затылок, притянул для поцелуя. Тами успела дернуть головой и твердые мужские губы лишь мазнули по щеке. Вывернулась из захвата, как учили. Вот только и воин оказался не промах, словно знал их приемы. Она отскочила, сверкая разъяренными фиалковыми глазами.

- Ах, ты, пес плешивый! Кусок верблюжьей лепешки! Пошел вон и не смей ко мне приближаться!

Разгневанные слова слетали с ее губ. Но с изумлением понимала, что сдержалась и не применила силу. Как смогла?

На ее сердитые слова наглец лишь раскатисто рассмеялся.

- Твой дерзкий рот еще сам будет просить моих поцелуев.

- Никогда в жизни!

- И вот тогда я заласкаю тебя до изнеможения. Сама пощады просить будешь. А потом намотаю твою косу на кулак… - низкий мужской голос опустился до будоражащего шепота.

- Я отрежу эту косу и