Алые сердца - Тун Хуа Страница 70

– У тебя, сестрица, день рождения, а я ничего не подарила.

– Я не умею вышивать, – с улыбкой ответила я. – Завтра я нарисую несколько картинок с разными узорами, и ты вышьешь для меня несколько носовых платков, хорошо? Я очень этого хочу.

Юйтань ответила, что согласна.

Улыбаясь, я направилась к двери. Юйтань проводила меня до порога и вознамерилась провожать меня и дальше, но я, смеясь, остановила ее:

– Наши двери совсем рядом. Неужели ты хотела еще зайти ко мне посидеть? Но мне нужно отдохнуть.

Тогда Юйтань остановилась и смотрела мне вслед, пока я не скрылась за дверью.

Глава 12

В разлуке одна я тоскую

Это было в Жэхэ в шестом месяце сорок восьмого года эпохи Канси[70].

В этот раз на охоте за Великой стеной Его Величество сопровождали только господин наследный принц Иньжэн и восьмой принц Иньсы. Их двоих он взял с собой вовсе не по причине того, что они являлись его любимцами.

Во-первых, несмотря на то, что восьмой принц Иньсы подвергся наказанию за то, что после лишения наследника его титула создал собственную фракцию, он по-прежнему оставался сильнейшим претендентом на престол. Министры, тайком завязавшие близкие отношения с восьмым принцем, заваливали императора Канси докладными записками, обличавшими недостойное поведение наследного принца. Высокопоставленные сановники, такие как Ли Гуанди, отзывались о действиях Иньжэна с открытым неодобрением, настаивая, что таланта и добродетелей, которыми он обладает, явно не хватает для управления страной. Таким образом, все они стояли на стороне «добродетельного восьмого правителя», которым являлся в их глазах восьмой принц Иньсы. Тот же не только сблизился с младшими членами императорского рода – он также имел хорошую репутацию в ученых кругах по всему правобережью Янцзы. Под его началом работал знаменитый ученый, книголюб и каллиграф Хэ Чжо, бывший в свое время учеником Цянь Цяньи, Фан Бао и некоторых других известных людей. Он обладал немалым влиянием в образованных кругах Цзяннани, часто путешествовал по правобережью Янцзы, закупая книги для восьмого принца и радушно принимая у себя ученых. В конце концов все образованные люди Цзяннани стали отзываться о восьмом принце не иначе как об истинно добродетельном правителе.

Император Канси, монарх, «держащий в руках власть над всем и вся», не мог мириться с деятельностью восьмого принца и тем более не мог спокойно оставить его в столице. По этой причине Его Величество велел восьмому принцу сопровождать его, а девятому, десятому и четырнадцатому принцам, находящимся в близких отношениях с восьмым, было велено оставаться в Пекине. Опасаясь, что в его отсутствие в столице может произойти нечто непредвиденное, император также запретил им обмениваться посланиями с восьмым принцем.

Во-вторых, с тех пор как Иньжэн вернул себе титул наследного принца, его влияние значительно ослабло, и он при поддержке верных ему сановников начал активно завязывать знакомства с другими министрами, часто приглашая их в свою резиденцию для обсуждения государственных вопросов. Это также не могло не тревожить императора Канси, и в этот раз он планировал провести на пастбищах за Великой стеной пять месяцев, с конца четвертого месяца по конец девятого. Мучимый опасениями, что его могут вынудить отречься от престола, разве мог он оставить в столице наследного принца? Это и стало причиной, по которой император Канси взял с собой наследника.

Его Величество повелел ежедневно отправлять к нему гонцов с докладом обо всем, что происходит во дворце. Четвертый принц, в начале года удостоенный титула циньвана, проявлял в «деле о титуле наследника» порядочность и сдержанность, а потому пользовался доверием императора – тот наделил его властью отдавать в столице приказы от его имени.

Иньжэн ненавидел восьмого принца Иньсы лютой ненавистью и при случае принимался сверлить его мрачным взглядом, острым, как заточенный клинок, а когда тот встречался с ним глазами, Иньжэн принимался насмехаться над «восьмым братишкой», отчаянно стараясь приуменьшить собственные промахи. Восьмой же принц Иньсы вел себя как обычно, тактично и вежливо, был скромен и доброжелателен. С наследником престола он был крайне почтителен, будто и не догадывался о неприязни, которую испытывал к нему Иньжэн.

Часто, глядя на них двоих и вспоминая императора Канси, я думала: как же я устала от всего этого! Отец, непохожий на отца, сыновья, ведущие себя как чужие, брат, ополчившийся на брата!

В один из дней, когда император Канси, вернувшись с верховой прогулки, вел с принцами и сановниками легкую беседу, я подала чай. Сделав глоток, Его Величество вдруг улыбнулся и произнес:

– Мы вспомнили, как во время прошлогодней охоты ты сделала фруктовый сок со льдом. – Переведя взгляд на наследного принца, он добавил: – Мы помним, что нам ты подала напиток с цветком хризантемы, а Иньжэну – с пионом.

– Вашему сыну действительно достался напиток с пионом, – улыбнувшись, ответил наследный принц. – Ваш сын очень хорошо помнит, каким он был красивым и как хорошо охлаждал в жару.

Торопливо согнувшись в поклоне, я сказала:

– Раз Ваше Величество вспоминает о том напитке, ваша верная служанка завтра же приготовит его.

Император Канси кивнул, а затем сказал:

– Мы также помним, что в тот день ты попросила нас позволить тебе учиться ездить верхом. Ну как, научилась?

– Не сказать чтобы хорошо, но немного научилась, – отвечала я.

– Мы дозволяем тебе продолжить обучение, – улыбнулся император. – На этот раз выучись как следует.

Не желая портить Его Величеству настроение, я изобразила на лице ликование и радостно ответила:

– Благодарю Ваше Величество!

Глядя на меня, светящуюся от счастья, император Канси не удержался от смеха, и сидевшие рядом министры присоединились к нему. Поклонившись, я тихонько вышла наружу. Все то время, пока я разговаривала с императором и наследным принцем, восьмой принц глядел на меня, едва заметно улыбаясь. Я не осмелилась встречаться с ним взглядом и притворилась, что ничего не замечаю.

Мы с Юйтань, как и прежде, жили в одном шатре. После того как мы вместе гуляли под луной и она без утайки рассказала мне все о себе и своей семье, я стала еще больше выделять ее среди других, действительно относясь к ней как к младшей сестре, нежно и бережно. Юйтань, в свою очередь, также становилась все более внимательной и заботливой по отношению ко мне, и у нас двоих завязались очень близкие отношения.

Зная, как сильно я хотела научиться ездить верхом, Юйтань не