Разрушитель небес - Сара Вулф Страница 7

Он сам ее выбрал. Дети знати выбирают себе непыльные занятия, в то время как нам, остальным, приходится держаться за любую опасную, изнурительную работу – гнуть спины, работая обслугой, сварщиками, горняками на вспомогательных станциях… делать все то, что ломает, калечит, убивает. Простолюдины легко заменимы – этот урок я усвоила в борделе. Ему научил меня отец. Он обошелся с матерью как с вещью, попользовался и выбросил.

Во мне снова закипает гнев, это пламя невозможно погасить, и гасить его я не буду – оно разгорается все сильнее, и, как ни странно, мне кажется, что мои чувства передаются этой штуковине, связанной со мной, и что она тоже излучает гнев, распространяя его вокруг.

Моя мать мертва, отца я убила. В этой жизни у меня никого нет. Я знаю это.

Но впервые за шесть месяцев напряжение слегка ослабевает, становится лучше, когда я понимаю, что в этой вселенной еще кто-то – или что-то – воспламеняется так же, как я.

В этом пламени я и сгину, и оно опалит Отклэров, какие только есть на этой богом забытой Станции.

4. Цэкус

Caecus ~a ~um, прил.

1. (букв. и перен.) слепой

2. лишенный света

После поединков в космосе не кланяются противнику. А снимают шлем.

Если я каким-то чудом переживу бой с Красным Наездником, я сниму шлем. Меня схватят, допросят, а потом казнят. Стража рано или поздно обнаружит тело герцога Отклэра на орбите неподалеку от Станции. Несмотря на громогласные опровержения Дома Отклэров, результаты ДНК моего трупа подтвердят, что герцог Фаррис фон Отклэр действительно имел внебрачную дочь и она не только убила его, но и участвовала на его боевом жеребце в турнире. Не в коротком бою, не в отборочных состязаниях, а в турнире – самом почитаемом действе, где благородные могут продемонстрировать всей Станции, что они эталон чести, силы духа и нравственных достоинств. И что власть дана им не просто так.

Именно в турнирах выражается вера знати в то, что их происхождение свято, в этом отношении турниры уступают лишь спальням, где производят на свет чистокровное потомство.

Только одну вещь благородные ценят больше состязаний наездников – чистоту собственной крови.

Потому-то отец и нанял убийцу, чтобы уничтожить мать и меня. Мне понадобилось несколько месяцев, чтобы, действуя хитростью и подкупами, докопаться до этой истины, но она все-таки выплыла на поверхность, как всплывает любая грязь. Герцог Отклэр решил убить нас потому, что намеревался выставить свою кандидатуру на пост одного из советников короля. Бастард – большой позор: если бы отцовские соперники узнали о моем существовании, то воспользовались бы мной, чтобы разбить его большие надежды на блестящую политическую карьеру.

Мы с матерью стали агнцами, принесенными в жертву на алтаре отцовской жажды власти.

Я чувствую себя жертвенным животным, прикованным магнитной силой к ристалищу, к шестиугольному алтарю, который удерживает меня в неподвижности, пока не будет нанесен последний удар. Платформа медленно вращается в пространстве, и я вращаюсь вместе с ней, созвездия переворачиваются и возвращаются в исходное положение. Красный Наездник машет мне с противоположной платформы – если мне повезет, его накажут за то, что он скрестил копье с ублюдком вроде меня. Все, что мне остается, – ждать. Космос поистине бесконечен, пустой и черный, но я не поддамся леденящему страху.

Гель с серебристыми вихрями, в котором я нахожусь, слабо пахнет цитрусом. Он напоминает о маминой выпечке с искусственным лимоном и синтетической ванилью, ингредиентами настолько редкими, что мы могли позволить их себе лишь раз в год, на мой день рождения. Мать любила печь, как бы плохо себя ни чувствовала. Если мне удавалось раздобыть на свалке пакет похожей на пыль муки, она всегда находила в себе силы встать и что-нибудь приготовить. Наша духовка гудела и содрогалась, наш тесный дом заполнял аромат свежей выпечки, ненадолго вытесняя серные испарения и заставляя забыть о скрежете вагонов подвесной дороги.

Я проглатываю ком, вставший в горле. А я и забыла за всем этим кровопролитием, смертью и планами, что сегодня день моего рождения.

В мои мысли вторгается голос комментатора:

– В красном углу – прославленный Дом Отклэров и их великолепный боевой жеребец Призрачный Натиск! Давайте тепло поприветствуем неустрашимо отважную и непринужденно грациозную наездницу Призрачного Натиска – Мирей Ашади-Отклэр!

Мой шлем взрывается ревом трибун.

– Победы леди Мирей столь многочисленны, что не поддаются подсчетам, Гресс, – подхватывает второй комментатор.

– Действительно, Беро, – соглашается первый. – Посмотрим, добавит ли она сегодня к их списку еще одну. Если же мы обратим взгляд на синий угол, то увидим непреклонный Дом Вельрейдов и его боевого жеребца Солнечного Удара! Его наездник – не кто иной, как юное дарование с наивысшими оценками за всю историю академии: Ракс Истра-Вельрейд!

Красному Наезднику аплодируют раз в десять громче. Ракс. Ужасное имя, на вкус как сухой протеиновый батончик.

– Ракс силен в точном расчете времени, – размышляет вслух второй комментатор, – а Мирей известна своими силовыми атаками. Заковыристая может сложиться ситуация, Гресс.

– Безусловно, Беро, но в мире турниров «заковыристый» означает «захватывающий». Наездники, приготовьтесь к бою!

Платформа вдруг ставит меня вертикально и замирает в таком положении. Я моргаю, прогоняя головокружение: с этой позиции прекрасно просматриваются и генграв, и Ракс на другом конце ристалища, его платформа тоже закрепилась вертикально. Что-то начинает материализоваться у меня в руке, постепенно выползая из металлической ладони боевого жеребца – белое, длинное, с острым, как иголка, золоченым наконечником. Что это, я понимаю еще до того, как оно обретает окончательную форму: копье. Огромное оружие, скрытое в каждом боевом жеребце, – то самое, которое прежде предназначалось для уничтожения врагов, а теперь служит для развлечения.

– Обратный отсчет первого раунда начинается – во имя Бога, короля и Станции! – выкрикивает комментатор.

– Во имя Бога, короля и Станции! – оглушительным эхом отзываются трибуны. Вместе с гулом голосов до меня доходит осознание: генграв притягивает боевых жеребцов, расстояние между ними по прямой сокращается на несколько парсов в минуту, так что они пройдут совсем близко друг от друга, когда встретятся. И за этот краткий миг наша задача – попытаться нанести удар копьем: в шлем, нагрудник, оплечье, перчатки, наголенники, бедренные щитки… Целей для удара шесть, но лишь попадание в шлем считается победным. За все остальные получаешь по одному очку. Откуда я знаю это? А я и не знаю. До правил начисления очков в этой игре мне никогда не было дела. Просто подсказали. Но кто?..

Та штуковина, которая находится здесь со мной, – она знает. И передает мне все это без слов, потоками определенности: