Дневник травницы - Канна Шорен Страница 7

проверила дом и двор, прежде чем закрыть дверь и прошептать слово-ключ, коснувшись кончиками пальцев начертанной руны. Ночка, как обычно, вертелась в ногах, призывно мяукая. На удивление, фамильяр любила столпотворения и часто ходила вместе с хозяйкой по всяким делам в деревне, забираясь либо на плечо, либо в корзину для собственного удобства. Она и сейчас поступила так, прыгнув в поставленную на ступени сеней корзину.

— Ах ты бандитка! — пожурила со смехом её Есения, погладив по голове кошку. Девушка никогда не злилась на любимицу, та была достаточно умной и понимала, что нельзя делать, а что можно.

Есения подняла корзину и смело направилась вниз по холму, подставляя светящееся от радости лицо морозному воздуху и зимнему, неожиданно тёплому солнцу. Деревня её встретила громкими криками зазывал, запахами медленно томящегося на углях мяса, пряных восточных специй и ярких духов. Девушке несказанно повезло. Первые лавки на её пути оказались с редкими товарами из одной дальней юго-восточной страны, покрытой преимущественно пустынями. Пусть масляные духи казались Есении ужасно резкими, и от долгого вдыхания их даже могла заболеть голова, но специи — это другое, как и сладости. С помощью магии торговцы могли сохранять свежесть перевозимых продуктов, поэтому всё чаще можно было увидеть на ярмарках даже совсем экзотические фрукты и ягоды. Торговец, мужчина с экзотической для этих краёв тёмной кожей и смеющимися карими глазами, принялся было нахваливать товар, но увидев, как уверено девушка говорила, что и сколько ей нужно, засветился от счастья как начищенный медный самовар.

— Вай, какая дэвушка! — он говорил с явным очень сильным акцентом, пусть и достаточно понятно, упаковывая одновременно с этим куркуму, несколько палочек корицы, чёрный перец и немного красного в небольшие промасленные мешочки. — Ты знаещь, что хочещь.

— И ещё вот этого рахат-лукума и половину килограмма лучшей вашей халвы, — девушка одной рукой указала на нужные ей продукты, второй отвязывая с пояса кошелёк.

— Пятьдисят залатых! — торговец протянул ей товары, в том числе и только что упакованные в сухие берестяные коробки сладости. Эта упаковка явно была закуплена у местных, что делало делу мужчины благо, ему не нужно было везти с собой огромную кучу ненужных вещей, лишь свой товар.

— Двадцать пять! — Есения знала, что с восточными людьми нужно было торговаться, они это любили.

— Нэ, красавица! Сорак пять!

Девушка засучила рукава платья, поставила на край прилавка и начала активно с яркой улыбкой на раскрасневшемся от холода лице торговаться за нужную цену. Она воспринимала эту "словесную драку" исключительно как прекрасную игру, где они приходят к итоговой стоимости покупок. Окружающие говорили что-то за спиной, но это шло абсолютно фоном, в центре был лишь спор о цене.

— Ладна! Двадцать два залатых! — в конце концов через непродолжительное время "сдался" торговец, ворча, что отдаёт задёшево такой ценный товар, что его обкрадывают, такого бедного и несчастного.

Есения принялась отсчитывать монеты, понимая, что платит достаточно за тот товар, что хочет получить, не оставаясь с носом, а мужчина лишь ведёт себя как надо. Девушка вложила честно отсчитанные деньги в протянутую специальную пиалу, лишь кивнув и улыбнувшись. Она знала, что им, людям с востока, нельзя касаться других женщин, кроме родственниц и жён.

Покупки благополучно отправились в корзину, вызвав лишь недовольное мяуканье дремавшей в ней кошки. Не далеко отходя от первого торговца, она купила за дюжину золотых четырёхметровый отрез кутну её любимого тёмно-синего, почти чёрного цвета. Это была достаточно недорогая ткань, которую чудным образом создавали из смеси хлопка и шёлка. А затем в корзину пошли несколько палочек лавандового благовония и насыщенное мятное масло, всё это нужно было для крепкого сна после дня в раздумьях, дабы горячая голова успокоилась и позволила заснуть.

Девушка переходила от одной лавки к другой, пополняя свою корзину всё больше и больше. Там уже был большой кусок добротной телятины, четверть большой головки вкуснейшего сыра, несколько палок копчёной колбасы, а ещё буквально немного, едва половину килограмма белого риса. Он обошёлся достаточно дорого, ведь был в этом мире редкой вещью, которую даже с магией было трудно перевозить.

Кошка, недовольная тем, что места в "переноске" стало катастрофически мало, выпрыгнула из неё и призывно мяукнула, отвлекая Есению от рассматривания украшений из серебра и золота, уютно уложенных на очередном прилавке. Целительница виновато улыбнулась торговцу и, положив обратно взятые ранее в ладони серьги, поспешила за петляющим меж толпы фамильяром. Уследить глазами было абсолютно невозможно, но наличие потаённой ментальной связи помогло рано или поздно нагнать кошку. Она привела её к пекарне, последней лавке, куда нужно было зайти в самом конце пути. Есения в беспокойстве взглянула на небо. Солнце как раз только пересекло зенит и клонилось к закату. Но это была обманчиво, совсем скоро, буквально через пару часов, станет совсем темно, до этого момента нужно будет привести дом в порядок. Девушка поспешила закончить покупки, уложив в корзину три больших и ещё горячих буханки белого пышного хлеба, и направилась почти бегом к своему дому.

* * *

Спустя пару часов Есения уже очистила от скопившейся золы и даже частично отбила небольшой слой сажи в самом низу печной трубы, полностью перенесла все книжки из кладовой и абсолютно каждую очистила от пыли, расставила на новые стеллажи, навела порядок на столах и полках, выбила одеяло, матрас подушку на повешенных снаружи верёвках и даже палас на снегу, оставив тёмно-серый след после, натаскала воду из колодца, что находился в двух шагах от границ участка в специальную большую бочку, из которого потом вода тратилась на готовку, стирку и мытьё всего и вся, и наконец-то разобрала перекрышку, верхнюю часть печки, от многочисленных горшочков и расставила на новые места.

Последнее, что оставалось — это тщательно соскрести специальным ножом, похожий на серп с двумя ручками, верхний слой накопившейся за последние месяцы грязи с деревянного пола. Чем она и занималась, стоя на карачках спиной ко входу, каждый раз снимая следы грязи, реагентов, еды, шерсти кошки и ещё много чего. Есения редко занималась даже готовкой, часто питаясь поставленной ещё с утра в печь и забытой там гречкой, с большей долей вероятности уже подгоревшей или просто высохшей. А уборка была и ещё более не частым явлением.

Но когда всё было закончено, она удовлетворённо выдохнула и закрыла наконец-то оставленные для проветривания двери и окна. Книги аккуратно стояли на полках стеллажей, реагенты и ингредиенты для зелий наконец-то убраны в шкаф под замком в кладовой. На столах не осталось ничего, кроме письменных принадлежностей на