Перепиши судьбу, или Второй шанс для герцогини - Наталья Белецкая Страница 65

– А как же леди Риала? В газетах постоянно пишут, что она – законодательница моды, обсуждают каждый ее выход в свет...

–  И уже давным-давно намекают на то, что королю пора обратить внимание на красавицу. У отца леди есть определенное влияние на прессу.

Он не знает?

– В Кральне, когда хотят сказать, что девушка побывала в спальне у короля, то говорят, что она "законодательница моды", – поделилась я одним из неофициальных правил двора.

– То есть ты считала, что Риала моя любовница?

– Ну...

– У меня нет любовниц! Ни у Ясмира их нет, ни у Аламира. И не будет, если ты согласишься выйти за меня замуж.

Глава двадцать пятая. Согласие

«Не будет любовниц»

Эта фраза преследовала меня вот уже десять дней. Если бы что-то подобное сказал Хранвон, я бы не поверила. Когда-то он обещал, что, кроме меня, других женщин для него не будет. Думаю, в тот момент он, действительно, хотел попробовать быть верным мужем, но это оказалось не так просто.

Аламир – другое дело. Он не станет лгать тому, кому доверяет, не будет давать обещаний, которых не может исполнить. Понимание этого подкупало.

Я не считала себя слишком ревнивой. В браке с Храном меня раздражали не измены сами по себе, а то, что бывший муж активно демонстрировал их высшему обществу, хвалясь тем, какой он любвеобильный. Злило и обижало его поведение, когда он специально сталкивал меня с фаворитками и любовницами. Оказалось, ему было приятно смотреть на наше противостояние.

На самом деле, я спокойно бы смирилась с изменами Хранвона, если бы он уважал меня, не обесценивал то, что я делала, скрывал своих любовниц и не пытался бы оттяпать Бринлек. В первом варианте будущего у меня не получилось родить наследника, но мы могли бы мирно развестись с Хранвоном, если б не его желание забрать герцогство.

Вообще в Кральне считалось вполне нормальным, когда у мужа есть содержанка. Многие семьи так жили, хотя обычно такие связи скрывались. Мне казалось, мужчины не могут жить без измен. Например, когда супруга беременна, им нужно "сбрасывать напряжение". И, в целом, если муж будет держать свои похождения в тайне, я не видела ничего плохого. Это нехорошо, но нормально. Обычно.

Когда Аламир сделал мне предложение, я о подобном даже не задумывалась, однако после фразы про любовниц, все изменилось. Мысли постоянно крутились в голове.

Как это быть уверенной в собственном муже? Быть его единственной женщиной? Знать, что он ночью не пропадает у очередной любовницы, и не прикидывать, сколько эта дама доставит неприятностей, в какую сумму обойдутся подарки от короля или продвижение ее родни. Не искать компромат на очередную фаворитку, чтобы сбить с нее спесь, не напрягаться, мгновенно придумывая ответы на завуалированные оскорбления, не пресекать слухи о неспособности королевы доставить удовольствие своему мужу в постели.

Как это жить без этих неприятных мелочей? Я не знала, но все больше думала о том, чтобы попробовать. Особенно, когда почувствовала, каково это быть по-настоящему желанной женщиной. Женщиной, которую действительно уважают и о которой заботятся.

После нашей удивительной близости в купальнях, Аламир четырежды оставался у меня на ночь. Мы порой спали лишь несколько часов, в остальное время предавались страсти, изучали друг друга, целовались до умопомрачения. Не знаю, как Аламиру это удавалось, но он мог всего несколькими прикосновениями разбудить желание. А еще были разговоры, от которых тело бросало в жар.

Например, когда мы пили чай вечером, Аламир вдруг спросил:

– Может быть, ты что-то хотела попробовать в любовных играх? О чем мечтала, но не решалась сказать?

Я смутилась, потому что недалеко Нала говорила с Флоей, а Льесса болтала с Сандерсом.

– Они нас не слышат, – успокоил меня король. Сегодня он снова был в облике Ясмира. – Я поставил купол, который искажает восприятие звука. Итак, чего бы тебе хотелось?

– Не знаю.

– Тогда я скажу. Помнишь, то красное платье, что было на тебе позавчера? Мне понравился корсет от него. Хочу, чтобы ты его надела. Без платья. Только чулки и корсет. И больше ничего. А еще, чтобы ты смотрелась в зеркало трюмо, которое стоит в твоем будуаре.

– Трюмо?

– Да, рядом с ним – банкетка, на которой ты сидишь обычно, когда красишь реснички. Я бы туда сел, а ты устроилась бы на мне и пыталась припудрить носик.

В воображении сразу нарисовалась эта картинка, дыхание участилось.

– А я бы тебе мешал, – продолжал Аламир, чуть заметно улыбаясь, – гладил бы плечи, целовал шейку, кусал за мочку ушка и удерживал твои бедра, если бы ты попыталась слезть.

Я как будто почувствовала его горячие ладони на бедрах, рвано выдохнула, опустила взгляд вниз, потому что в глазах вспыхнуло желание.

– В зеркале бы отражалась твоя сочная покачивающаяся грудь, я бы смотрел на это, потом сжимал. Слышал бы твои стоны. Ты так сладко стонешь, Эля.

Аламир до меня даже пальцем не дотронулся, а я с ума схожу от вожделения.

– Ну что хочется это попробовать? – поинтересовался он.

– Да. Очень хочется, – мой голос немного охрип.

Аламир посмотрел с таким жаром, что я поняла, насколько ему сейчас неудобно сидеть. Этот рассказ его тоже взволновал.

И, конечно, ночью мы воплощали его фантазию. Это оказалось безумно приятно. Правда, мы едва не сломали трюмо.

А сегодня Аламир пригласил нас всех погулять, и когда мы с ним шли под руку, стал рассказывать о том, что он со мной сделает этим вечером. Очень привлекательно рассказывал, соблазнительно, смакуя подробности. Закончилось тем, что мы набросились друг на друга, как только за нами закрылась дверь спальни.

– О чем задумалась? – спросил Аламир, когда мы уставшие лежали на кровати.

– О том, что завтра ты снова уйдешь, и опять на два или три дня. Я не жалуюсь, понимаю, что государство требует внимания, но все равно скучаю.

– Тогда выходи за меня. Переедешь ко мне во дворец, мы будем проводить больше времени вместе.

– Когда перееду? Через год? – грустно спросила я. – Сначала полугодовой траур, после которого можно будет объявить помолвку, потом еще полгода на подготовку свадьбы. Итого целый год!

– Так ты согласна?! – оживился Аламир.

– Не то чтобы согласна, но думаю об этом. Все равно раньше, чем через полгода объявить помолвку не получится.

–