Злой дракон для доброй ведьмы (СИ) - Валентина Третьякова Страница 63

Та облизнулась и кивнула. Вуд кинул ей пирожок, и она поймала его на лету, щелкнув зубами. Проглотила, почти не жуя, и уставилась на Винсента преданными глазами.

— Да, ну на, — сказал он. — Хочешь еще?

Фурия закивала, у нее снова закапали слюни.

— Ну, жди, сейчас кролика принесу. Или? — Винсент вопросительно посмотрел на генерала, мол, переводить на тварь продукты или уже не стоит?

— Нет, — замотала головой фурия. — Не могу. Мясо не могу есть.

— Ты посмотри, королева, разносолы ей подавай, — возмутился Терри.

— Погодите. — К фурии подошел Стивен. Он вспомнил, что фурия перестала есть с того дня, как у нее в пасти посидел кролик. — В тебя мясо не лезет?

Тварь закивала.

— Может тебе и убивать не хочется? — продолжил допрос рыцарь Скай.

— Не хочется убивать. Не хочется быть бесполезной. Бесполезной страшно, очень страшно, — призналась фурия.

Эдвард закрыл лицо рукой. Довели животное, изверги.

— Винсент, отстегни ее, — приказал он.

— Генерал?

— Все будет хорошо, отпускай, — сказал Эдвард и обратился к твари: — Будешь верно служить, будешь полезной, будем кормить не мясом. Причинишь кому-нибудь вред — запру и буду держать в этом сарае, пока от старости не сдохнешь. Поняла?

— Поняла, буду служить. — Она осторожно раскрыла крылья и помахала ими. — Летать могу. Лучше голубя. Могу много нести.

Недолго думая, Его Светлость нарек фурию именем Лизбет, познакомил ее с волкодавами и четой Эванс, когда те очнулись от обморока при виде «доброй птички», и наказал охранять замок и тренировать крылья, потому что летать ей придется далеко и часто.

Жизнь в замке Черной розы наладилась. Для крылатой Лизбет сшили кожаный намордник в виде головы орла. С помощью бытовой магии Диана окрасила его и фурию в золото. Получилось красиво и очень пафосно. Жители прозвали огромную птицу фениксом Черной розы и считали, что увидеть ее с утра — к доброму дню. Большим плюсом было то, что фурия говорила. С памятью, правда, у нее было так себе, поэтому длинные списки продуктов она не осиливала, зато могла метнуться в Стоунгем столько раз, сколько требовалось. Когда она окрепла, Эдвард взял ее с собой в Тронхилл, который они с Тинтом уже навестили тайно пару раз, чтобы Его Величество не скучал. Дракон незаметно подлетал к столице, оборачивался человеком и выпускал кота во дворец, где тот развлекался мелкими шалостями. Разливал масло перед дверью королевских покоев, подкладывал поварам толченую солодку вместо специй, запускал в постель Его Величества мышей, прятал в неожиданные места корону и другие важные вещи. Например, королевская печать, которую усиленно в панике искали весь день, вдруг обнаруживалась на самом виду, на подносе с солонкой и перечницей. Лекари с ног сбились, пытаясь придумать для Его Величества средство от провалов в памяти, но ничего не помогало.

Король очень любил до обеда прогуляться по парку и всегда обязательно проходил по дорожке мимо павильона Победы. Вчера в него как раз установили статую золотого орла, подаренную кем-то из зажиточных горожан, и Его Величество решил зайти полюбоваться новым символом своего триумфа над аргумской нечистью.

— М-м-м, неплохо, неплохо, — сказал он, разглядывая статую, установленную на постамент справа от входа. — Велика моя победа, люди до сих пор помнят.

Он развернулся и пошел было к выходу, но вдруг услышал приятный женский голос, который звал его:

— Ваше Величество, куда же вы, Ваше Величество. Я так ждала вас, мой милый король.

— Кхм, — король приосанился, повернулся и заорал, как резаный.

Вместо влюбленной красавицы на него смотрела разъяренная фурия.

— Га-га-га-га-га, — издевательски захохотал монстр, и Его Величество хлопнулся в обморок.

Когда король пришел в себя, в павильоне никого не было. Ни орла, ни фурии, ни постамента. Лекари прописали монарху успокоительное и полный покой, но покоя не получилось, потому что в ужин короля снова неведомым образом пробралась солодка.

До праздника Длинной ночи оставалось всего два дня, когда Эдвард попросил Диану поехать в город вместе с ним. Она до сих пор избегала визита в «Медовый пир», поэтому не хотела появляться в Стоунгеме. Пусть ей были понятны мотивы родителей и Лизбет, простить их она пока не могла.

— Ди, мы туда и обратно. Без тебя мне в этом деле никак не обойтись, — честно признался Эдвард, и она согласилась. — Тебя никто не увидит, поедем в карете. И, пожалуйста, надень белое платье.

Разумеется, Тинт поехал с ними. Он бы такое ни за что не пропустил.

В городском архиве писари усадили Диану и Эдварда в кресла друг напротив друга и поставили между ними небольшой столик. Через минуту перед ними предстал главный архивариус, одетый в парадную темно-фиолетовую мантию.

— Ваша Светлость, кэри Хант, я счастлив видеть вас в нашем скромном архиве по поводу такого радостного события. Семейный регистратор будет через минуту, пока же…

Эдвард поднял руку и прервал его.

— Невеста пока в неведении. Лучше я сам все скажу. Оставьте нас.

Когда чиновник вышел, дракон снял маску, подошел к Диане и поднял ее из кресла. Обнял. Крепко, чтобы не убежала. Тронул губами чувствительное ушко, которое тут же заалело.

— Мой генерал, что происходит? — прошептала она.

— Хочу, чтобы ты стала настоящей хозяйкой замка Черной розы. Так же, как стала хозяйкой моего сердца. Диана… — Он нежно поцеловал ее в губы и заглянул в испуганные голубые глаза. — Я люблю тебя. Если ты согласишься, я…

Он собирался сказать, что будет самым счастливым драконом. Тинт собирался ждать ответа Дианы и в случае отказа уговаривать ее. Но оба не успели, потому что Диана прижалась к своему дракону и сказала:

— Да! Да, я согласна! — Сказала и прикусила губу. — Это же не розыгрыш в отместку за мой?

— Нет, ты что… Диана… — Эдвард накрыл ее губы горячим поцелуем. — О, небо, как я счастлив… Диана, я был у оракулов, сегодня как раз благоприятный день. Я — правитель этих земель, поэтому согласие твоих родителей не требуется, только твое. Через два дня на празднике мы будем представлены, как семейная пара.

— Мой дракон, — прошептала Диана и поцеловала Эдварда. — Люблю тебя…

Тинт закрыл глаза лапой и расплылся в довольной улыбке.

Его Светлость с трудом оторвался от поцелуев, надел маску и позвал архивариуса и регистратора. После того, как документы о создании семьи были подписаны, архивариус обратился к Эдварду.

— Ваша Светлость. Тут такое дело. Отец лишил кэри Хант, то есть, простите… лишил Ее Светлость наследства и оставил все младшей дочери. Вопреки принятым законам…

Эдвард усмехнулся.

— Хорошо, что вы упомянули об этом. Кажется я, как герцог Стоунгемских земель, имею право оспорить этот документ?

— Совершенно верно, — подтвердил главный архивариус.

Эдвард с большим удовольствием и размахом