Главная проблема ректора космической академии - Алиса Линд Страница 6

Не успеваю понять, что именно он имеет ввиду. Он закрывает глаза, и через мгновение мое возбуждение полностью падает. Глаза округляются сами. Если это то, о чем я думаю, он просто дикой силы ментал, способный влиять на физику гормонов и нервных окончаний.

— Да, я временно отключил возбуждение, чтобы мы могли договорить, — подтверждает он мою дикую догадку и отступает от стола.

Принимается одеваться. Провожаю глазами его спокойные, лишенные суеты движения. Ректор Крейт — средоточие достоинства и уверенности. Признанный непререкаемый лидер и просто безумно красивый мужчина. Во мне сейчас нет отупляющего возбуждения, а мое мнение о нем не поменялось.

— Ты полгода скрывалась на борту орбитальной станции. Твой чип блокировал альфа-волны. Почему со мной ты их чувствуешь, думала? — спрашивает он уже ровным тоном.

— У меня не было возможности это проанализировать, командор Крейт, — отвечаю как по уставу, хотя так и сижу голая на столе в луже, оставшейся от собственного желания.

— Вот и мне это интересно, курсант, — произносит он. — И много чего ещё.

Последнее он тянет многозначительно, обещая мне большой фронт работ по участию в исследованиях. Мне немного боязно, как это будет, но я не стану возражать. Он и правда может меня отчислить, а это означает крах двухлетней подготовки, не говоря уже о цели, которую я поставила себе ещё в детстве.

Ректор надевает наконец свой синий китель и поднимает с пола мои штаны из эластокожи вместе с трусиками, на грани грубости вкладывает их мне в руки и велит одеваться.

— Я принесу тебе новую кофту. Охрана проводит тебя до каюты, — бросает он, направляясь к двери. — И не забудь надеть линзы.

На этом ректор Крейт пикает дверью и покидает комнату для допросов. Спустя несколько мгновений ко мне возвращаются остаточное возбуждение. Похоже, ректор вышел из зоны, в которой работает ментальная энергия.

Я ведь подспудно чувствовала, что нельзя оказываться рядом с ним. Во время приветственной речи, когда я впервые увидела его, терлась в заднем ряду новоприбывших курсантов, чтобы быть подальше, если он вдруг пройдет вдоль шеренги ксорианских девушек и парней.

Я улавливаю его альфа-волны раньше, чем он входит. Ловлю его взгляд, в котором снова разыгрывается похоть, но внешне он её полностью гасит. Только перламутровые глаза выдают желание.

Он бросает мне свернутую кофту. Задерживает взгляд на моей оголенной груди, когда я переодеваюсь. Облизывается. Черт, я снова мокрая. Это что-то нереальное. И правда, почему блокиратор с ним не помогает?

— За тобой придет охрана. До встречи завтра в шесть на уровне А7, — произносит он низким тяжелым голосом. — Не появишься — я не буду тебя искать, просто отчислю и депортирую. Это ясно?

— Ясно. Я появлюсь, — отвечаю от волнения хрипло. — До встречи.

Ректор Крейт уходит. Охранники появляются спустя минут десять. Меня выводят из допросной на уровне А65, провожают до лифта, поднимают на уровень А35, где располагаются каюты первокурсников, и оставляют. Электронные часы напротив лифта показывают начало десятого.

Направляюсь к своей двери и обнаруживаю послание, написанное на ней маркером: «Тебе не жить, коротышка». Я даже знаю, чьих это рук дело. Иридия, похоже, не собирается оставлять меня в покое. Наверное, ей влетело за драку, и она решила, что я на неё нажаловалась.

На мгновение сердце ускоряется, но я быстро беру себя в руки. Плевать. Мы в разных группах и почти не видимся. А после занятий меня теперь ждут исследования, так что шансов пересечься вообще мизер.

Черт. Только сейчас приходит осознание — я слишком легко согласилась на эти исследования… Удивительно, что тут вообще есть лаборатории. Хотя я ведь и о допросных тоже не знала! Орбитальная станция Академии, оказывается, хранит не один секрет!

Собираюсь открыть дверь и вспоминаю, что сумка так и осталась на учебном этаже. Поздновато, конечно, идти за ней, но я все же возвращаюсь к лифту и поднимаюсь на уровень А25. Один из нескольких, на которых проходят занятия.

Тихо выскальзываю из лифта в полутемный коридор. Работает только дежурное освещение — светодиодная полоска вдоль пола на уровне коленей. Чувствую себя воришкой, крадущейся в ночи. Но я не воришка, мне просто нужна моя сумка.

В зоне отдыха светлее. Космос, на удивление, сквозь панорамное гермостекло заливает зону отдыха серебристым светом.

Подбираю сумку, вешаю на плечо и уже собираюсь уйти, как слышу мужской голос из темного угла у меня за спиной.

— А я все думал, когда ты появишься, Мята…

Боже, только не он. Почему так не везет?

7.

Купер. Чёрт бы его побрал. Только его мне сейчас не хватало.

— Эх Мята-Мята! Ты не очень спешила за своими вещичками, — добавляет он с издевкой.

Меня так называют среди курсантов за зеленоватый оттенок на кончиках платиновых волос.

Напрягаюсь всем телом. Поворачиваюсь на звук его голоса. Купер выходит на свет. Высокий, как и все ксорианцы, крепкий, уверенный. Волосы графитового цвета с легким серебристым отливом, перламутровый взгляд, в котором светится насмешка.

Он выглядит так, будто считает, что весь мир принадлежит ему.

— Чего ты хочешь, Купер? — спрашиваю ровно, стараясь не выдать раздражение.

— С тобой поговорить, — отвечает он мягко, но его голос слишком глубокий, слишком насыщенный надменностью. — Ты мне нравишься, Мята. И я знаю, что ты это чувствуешь.

Мое раздражение мгновенно сменяется внутренним холодом. Он впервые так напирает. Слишком прямо. Может, поссорился с Иридией?

Отступаю на шаг, крепче сжимая лямку сумки, но он тут же сокращает дистанцию.

— Иридия знает, что ты тут? — спрашиваю едко.

— Эта курица? — Купер усмехается, его губы искривляются в пренебрежительной ухмылке. — Она ни в какое сравнение с тобой не идёт. Ты… особенная.

Это могло бы мне польстить, но вызывает лишь отторжение. Его слова скользят по мне, как склизкий слюнявый язык.

— Тебе следует закончить отношения с ней, прежде чем переключаться на новое, — говорю с достоинством.

Купер делает ещё пару шагов и оттесняет меня к стене, утопающей в полумраке. Здесь нет света от окна, и у меня в душе клубится тревога. Вдруг с чипом все-таки что-то не так, и я не чувствую, а он улавливает мои альфа-волны?

— Мята, мне плевать на Иридию, — Купер прижимает меня к стене, наклоняется ближе, и я чувствую его тепло. — Она пустое место. Вот ты — совсем другое