Артефакт по вызову - Людмила Вовченко Страница 6

— Это… занавеска? — спросила Зина осторожно.

— Это ткань из слов. Ткана из благодарностей духов. Её нельзя разорвать, нельзя испачкать, но можно носить только тем, кто пережил зеркальный обряд. То есть — тебе.

Платье действительно было необычным: струящееся, с асимметричными линиями, будто его создавала сама река. Когда она его надела, ткань охватила её тело, мягко подстроившись под форму, а на груди вспыхнул знак — тот самый символ из зеркала, теперь не просто светящийся, а пульсирующий. Как второе сердце.

— Знаешь, — пробормотала она, глядя на себя в зеркало, — когда в последний раз я надевала что-то подобное, это была медицинская плёнка, и я собиралась вскрыть труп. Теперь, похоже, вскрывать будут меня.

— Постарайся не отдавать себя в дар. Даже если попросят красиво, — добавил Тейлар, появившись у двери. — Рода любят драму. А ты для них — эффектная сцена.

— Я же сказала, что не согласна играть по чужому сценарию.

— Тем интереснее.

**

Место пира находилось за пределами города, на открытом плато, окружённом древними склепами. Каждый — как дворец. Каменные купола, вросшие в скалу, усыпаны надписями. Сквозь землю тянулись фосфоресцирующие нити — следы духов, не ушедших полностью.

— Это… кладбище?

— Это Перевал Памяти. Где роды встречаются со своими ушедшими. Пир проходит здесь неслучайно. В присутствии прошлого рождаются важные решения.

— Отлично. Если меня попросят станцевать перед бабушкой в урне, я уеду обратно. Даже в Предел.

Её встречали торжественно. Существа всех форм, красок и родов. Некоторые — с плавниками вместо рук. Другие — прозрачные, как водоросли. Были и такие, что вообще не имели лица — только голос. Зина старалась не показывать удивление. Получалось не всегда.

На троне из резного мрамора сидела Лигра Тель-Маар. Женщина величественная, с кожей цвета спелой хурмы и волосами, свернутыми в структуру, напоминающую карту звёзд. Её глаза не мигали.

— Зовущая, — произнесла она. — Мы признаём тебя. Мы чтим твой Переход. И предлагаем Дар.

На подушке перед Зиной лежал камень. Чёрный, гладкий. Когда она посмотрела на него — он показал ей: лес, сквозь который она шла. Дом. Ванну. Лицо Тейлара. Лицо её сестры. Умершей.

Зина сжала пальцы.

— Что это?

— Камень памяти. Он впитывает личное. Но также… способен передавать. Он свяжет тебя с тем, кто находится по ту сторону. По-настоящему.

— Связь с мёртвыми?

— Связь с правдой. За него мы просим немного: твоё имя. Настоящее.

Тишина.

— Вы имеете в виду… человеческое?

— То, с которым ты пришла. Мы вплетём его в песнь. Сделаем частью легенды. Оно не исчезнет, но больше не будет… только твоим.

Зина молчала.

Это было больше, чем просьба. Это было разделение. Она теряла не просто слово — она теряла часть себя. Земную. Смешную. Ту, что материлась в морге. Ту, что держалась за смысл в запахе формалина.

Но и не принять дар — значило отказаться от чего-то… важного.

Рядом — Тейлар. Он не вмешивался. Но его взгляд говорил: он доверяет её выбору.

Каллио дрожал, переливаясь зелёно-розовым — страх и преданность.

Зина шагнула вперёд. Взяла камень.

— Мою земную оболочку звали Зинаида Александровна. Судебный медик. Врач. Саркастик с дипломом. Это моё имя. И теперь оно — тоже ваше.

Слова исчезли в воздухе. Камень вспыхнул. Тейлар отшатнулся — будто его сердце дрогнуло.

А в следующий миг над плато раздался голос.

Женский.

Тёплый.

— …Зина? Ты меня слышишь?..

Голос сестры.

Глава 9.

Глава 9.

Разговор через гранит и закуска из галлюцинаций

Зина стояла посреди Перевала Памяти — эпицентра торжественной древности, окружённая пышно вымершими традициями, усыпальницами в форме храмов, статуями с лицами, уставшими от пафоса, и существами, которые выглядели так, будто только что вышли с подиума на тему "Бессмертие как стиль".

И тут — голос.

— Зина? Ты меня слышишь?..

Она остолбенела. Камень в руках зазвенел — внутри, как звон в ушах после неудачного концерта. Только звон был… живой. Теплый. Родной. Слишком родной.

— Офигеть. — Зина пробормотала вслух. — Меня сейчас то ли глючит, то ли связь с загробным Тelegram подключилась.

Камень мигнул. На его поверхности — как на влажном зеркале — проявилось лицо. Светловолосая девушка, с веснушками и немного хитрым взглядом. Та самая, которую она хоронила пять лет назад. Сестра.

— Лена?

— Ага, здравствуй, доктор Менгеле. Вижу, ты всё ещё живая. Хотя на тебе странная простыня.

— Это не простыня, это артефакт. Вышитый благодарностью духов и... Нет, стоп. Ты откуда?

— Оттуда, — весело отозвалась Лена, махнув рукой куда-то в сторону, где на фоне звездного неба мелькнули очертания чего-то вроде гамака и зефирового дерева. — Долгая история. Но тут уютно. Печеньки, кстати, идеальные.

— Ты... мертва!

— Спасибо, Шерлок. Напоминаешь ты об этом с постоянством некролога.

— Ты умерла. Я тебя хоронила. А теперь ты разговариваешь со мной через камень, на кладбище с Лунами, летающими поперёк, и эльфами, у которых вместо глаз — взгляды на вечность.

— Ну, у тебя тоже не скучный день, похоже.

Окружающие наблюдали за сценой, будто за театром одного актёра и одной ожившей эмоции. Каллио шептал в сторону какой-то полупрозрачной фигуре:

Зина медленно опустилась на скамью из фосфоресцирующего мрамора.

— Лена... Ты правда?.. Это не ловушка? Не иллюзия?

— Если это иллюзия, то она, чёрт побери, очень хорошо знает, что ты в детстве прятала шоколад под гипсовым черепом.

— Это была тайная Зина-лаборатория.

— Это была детская некрофилия.

Зина рассмеялась. Настояще. До слёз. До ощущения, что сейчас упадёт прямо в эти древние руны и испачкает артефактное платье настоящими эмоциями.

— Я скучала. Я думала, ты ушла навсегда. Я...

— А я скучала по твоим длинным фразам, сестрица. И по твоим вечным зацикливаниям на причинах смерти.

— А ты всегда говорила, что я циничная.

— Я ошибалась. Ты была на шаг дальше. У тебя была профессия — сделать смысл из смерти.

Зина замерла. Потому что в этой фразе — было больше правды, чем в десятках протоколов, которые она заполняла в морге.

Голос Лены начал затихать.

— Время ограничено,