Моё имя (СИ) - Соболева Анастасия Страница 54

Когда до большинства стало доходить происходящее здесь и сейчас, на Аду тут же посыпались десятки злобных, осуждающих взглядов. Отовсюду до моего острого уха доносились возмущённые возгласы, вроде «да что всё это значит?», «она ведь не согласится, правда?», «что только о себе думает эта девчонка?» Однако моей спутнице (впрочем, как и всегда) было глубоко плевать на мнение окружающих её эксилей, и вместо того, чтобы переживать по этому поводу, она вместе со мной уверенной походкой направилась прямиком к центру огромного бального зала. Хах, похоже, эти слепцы так и не заметили, что Ада и не эксиль вовсе, ведь иначе возмущения не закончились бы простыми словами. Пожалуй, игнорировать эту деталь для них куда легче, чем принять правду о том, что были оставлены позади человеком.

Мы стали точно в той точке, где нежно сходились свет всех люстр, ламп и свечек. Ада обвила одной рукой мою шею, а другой — талию, и… я испугался. До меня только сейчас дошло, что Аду никто и никогда не учил исполнять светские танцы. Да даже если бы и учил… мы с ней ещё ни разу не пробовали танцевать вместе, а сразу же сработаться для двух незнакомых партнёров просто-напросто невозможно. Я понял, что, похоже, сейчас мы очень сильно опозоримся (меня подобное не волновало, а вот за Аду, для которой это был первый бал в её жизни, я действительно переживал), однако, отступить назад для нас было бы ещё постыднее.

Именно так я думал, притягивая к себе девушку лёгким, изысканным движением, ведь тогда даже и представить себе не мог, насколько удивительной магией всё обернётся в итоге. Когда послушались первые, издаваемые небольшим оркестром, звуки, Ада придвинулась ко мне вплотную, и, дабы не показаться трусом на её фоне, я сделал первый, уверенный шаг в нашем совместном вальсе. Музыка была прекрасной, яркой и нежной, однако, изначально я совершенно не замечал всего этого, так как внимание было сконцентрировано исключительно на девушке, стоящей прямо передо мной. В голове незнакомый мужчина всё продолжал отсчитывать «раз, два, три», пока я даже не понимал того, чтоиз нас двоих единственный находился в столь сильном напряжении. Когда же, наконец, понял, — то чуть не споткнулся от удивления.

Как оказалось, все мои страхи были абсолютно беспочвенными, и танцевать моя спутница умела не хуже, чем настоящая светская львица, посещающая подобные приемы с самого рождения. Ада Норин… Сколько же ещё тайн скрыто в тебе? И почему, как только я начинаю думать, будто вот-вот, и наконец смогу понять тебя, ты вновь и вновь превращаешься для меня в волшебную незнакомку?

Прошла лишь половина танца, а я уже чувствовал себя вполне свободно. Музыка вливалась в уши сладким мёдом, недовольные взгляды заряжали сердце мальчишеским ребячеством, а прикосновения девушки с белоснежными волосами заставляли кровь кипеть в жилах, словно жидкость в открытом космосе. Да, мы с Адой танцевали впервые, однако сомневаюсь, что в зале был хотя бы один эксиль, сумевший об этом догадаться: настолько идеально мы смотрелись вместе. Наш вальс не был отрепетирован шаг за шагом, словно похоронный марш, наоборот, он дышал жизнью, как и всё в этой девушке. Мы просто чувствовали друг друга, знали на подсознательном уровне, что именно каждый из нас захочет сделать через секунду и через десять. В тот момент мы просто жили и дышали этим танцем, который вдруг стал чем-то большим, чем просто следованием за нотами: он стал воротами в детскую сказку, из которой уже нет возврата.

Я хотел, чтобы это длилось вечно, однако уже совсем скоро оркестр закончил свою первую композицию, каждый аккорд которой навсегда запечатлелся у меня в сердце, и перешёл ко второй — более весёлой и энергичной. Кавалеры со всего зала стали приглашать на танец своих богато убранных дам, и танцевальную площадку в мгновение заполонили пары, желающие лишь только покрасоваться своими нарядами да украшениями. Среди них были и Лудо с Пандорой. Мы с Адой довольно быстро перестали быть центром всеобщего внимания, и пусть на нас уже не смотрели с открытыми ртами, я знал — никомуиз всех здесь присутствующихне дано испытать того, что я пережил в столь обыденном и привычном явлении, как танец.

По правде сказать, обычно с меня больше одного танца не вытянешь (и не важно, насколько важный это приём), однако, в тот раз я был готов танцевать ещё и ещё, даже средь этой толпы. Вот только на моё приглашение Ада ответила вежливым отказом: «Прости, но давай слегка передохнём, ладно? На самом деле я очень переволновалась, и сейчас у меня до ужаса сильно трясутся коленки. Может, выпьем немного воды, если ты не против?» Конечно, я был против, однако заставить себя отказать ей оказалось выше моих сил: отчего-то мне хотелось, чтобы этот день стал для неё действительно особенным (как-никак, это же мой ей подарок).

Проводив девушку к уголку для уставших гостей, желающих передохнуть, и попросив её подождать меня там, сам я направился ко столу с большим выбором всяческих напитков. Среди множества прозрачных стаканов газировки я нашёл один с нарисованными на нём лилиями, скорее всего приготовленный для гостей, решивших взять маленьких детей с собой на мероприятие. Посчитав, что именно он понравится Аде больше всего, я, вооружившись в дополнение к этому ещё и бокалом вина для себя, двинулся в обратный путь.

Всё это время Ада сидела в гордом одиночестве, свободно расслабив плечи и погрузившись куда-то глубоко в пучины собственных мыслей. Слегка покачиваясь из стороны в сторону, она, похоже, не замечала ничего из происходящего вокруг. Не знаю почему, но этот факт меня настолько позабавил, что маленький мальчик Сирил внутри большого и страшного короля прошептал: «Напугай её». И, на удивление, король не только не возмутился, но и, согласившись, стал подкрадываться к Аде с другой стороны, перебегая от одной колонны к другой, в надежде, что она всё-таки не заметит его, и рассмеётся нежно-детским смехом, когда он, наконец, неожиданно коснётся её плеча и прокричит громкое: «Бу!». Однако стоило мне лишь подобраться к последней колонне и посчитать, будто до девушки осталось буквально пару шагов, нечто заставило меня остановиться: к Аде, самовлюблённой походкой, подошли две знатные дамы — госпожа Корвин и Понтийская, если мне, конечно, не изменяет память.

Конечно же, я понимал, что самым верным решением будет вмешаться в их назревающий разговор и не дать этим особям подпортить Аде первый бал в её жизни, однако что-то внутри меня безумно жаждало узнать, что именно они хотят спросить у девушки, и, самое главное, что именно она им ответит. Так что, да простит меня Ада в будущем, я решил слегка задержаться в своём укромном месте, из которого, по моим приблизительным подсчётам, мне должно было быть всё отлично слышно.

— Добрый вам вечер, — заговорила госпожа Корвин, — я жена главы рода Корвин, а моя подруга — Понтийского. Не подскажете ли нам, как именно к вам обращаться, а то, по правде сказать, мы не припоминаем, чтобы в какой-то семье росла дочь с белоснежными волосами.

— И ещё, будьте любезны, расскажите, откуда у вас столь замечательное платье: я тут же запишусь к дизайнеру, сотворившему нечто подобное.

«Не запишешься», — прошептал я одними губами, поскольку это платье, совершенно точно, было создано вовсе не руками эксильских мастеров, а эксили вроде госпожи Понтийской скорее будут носить лохмотья, чем обратятся с просьбой к столь низкому существу, как человек. Более того, сам факт их разговора с Адой уже говорил о том, что у них всё ещё нет ни единой догадки по поводу её расовой принадлежности.

Две гостьи Ады всё продолжали ждать ответа, которого, как я и подозревал изначально, она им и вовсе не собиралась давать. Однако, когда уже пошла вторая минута с момента образования над этой троицей мёртвой тишины, госпожа Понтийская всё же предположила, что молчание затянулось вовсе не из-за попыток Ады найти ответ назаданный ей вопрос (в их кругах медленно соображать не было редкостью), и не на шутку разозлилась.

— А я смотрю, ты не сильно понимаешь, кто именно подошёл к тебе, беловолосая. Откуда вообще этот цвет? Ты ведь не чисто рождённая, не так ли? Тогда не сложно догадаться о том, почему твои родители так долго скрывали тебя от целого мира.