Моё пушистое величество, или Новый Год для Властелина - Алиса Чернышова Страница 5

Сидишь пафосно, придворных слушаешь, взгляды ловишь, количество ядов оцениваешь… Понятно, что я давно к этому привык. Это попервах, когда ещё ребёнком был, ненавидел этот вечный огромный длинный стол, за которым я сидел в одиночестве и чувствовал себя очень маленьким…

Теперь я, прямо сказать, парень большой. Как минимум везде, где надо.

Стол, с другой стороны, всё ещё ненавижу, хотя и регулярно завтракаю там с жёнами.

Жёнам нравится — и модная жратва, и длинный стол, и цветы, и слуги. Мне приятно, что им нравится; они мои жёны, в конце концов. Я дарю им дворцы, и драгоценности, и всё другое, что они могут хотеть от брака с Владыкой.

Это честный обмен.

О том, как я ненавижу огромный стол, знают только первая и четвёртая жёны. Знала ещё девятая, когда ещё была моей женой, но... Не важно.

Не хочу об этом думать прямо сейчас.

Первая, Мейлин, втайне (то есть, она думает, что я не замечаю) создаёт мне возможности почаще выбираться из дворца. Четвёртая, Канни, просто таскает мне уличной жратвы каждый раз, когда сама выбирается в город.

Я обожаю уличную еду. Например, те пироги в таверне на окраине…

Я моргнул.

Божество, что протянуло мне тарелку с пирогами, чуть насмешливо приподняло бровь.

Ну да, логично.

— Что вы собираетесь сделать со мной? — спросил я.

Старик хмыкнул.

— Видишь, тут вот какое дело… Та игрушка, счастливым владельцем которой ты стал, была моим подарком одному старому храму в глубине леса. Туда приходили лесные духи и волшебные звери, желающие заполучить человеческий облик. Этот амулет помогал им пройти путь и помогал обрести форму и разум… Потом пришёл очередной владыка вроде тебя, решил, что он хочет всё завоевать, и все звери в том храме были сожжены. И тогда я решил сделать своим детям небольшой подарок. Теперь, когда очередной повелитель ничего считает себя выше других, любой, кто понимает свойства амулета, может преподнести его владыке, тем самым призвав его на суд. В мир, куда не возьмёшь никаких богатств. Со мной в качестве судьи.

Ну охренеть теперь.

То есть, какой-то умалишённый взял и сжёг целый храм с уникальными волшебными зверьми и редкими артефактами (Зачем?! Я всё понимаю про политическую необходимость, но неужели, мать его, не было никакого другого способа уладить проблему? Что ему те звери сделали вообще?). А я теперь страдаю из-за его идиотизма! Потому что, при всём уважении, я не солнышко и лапушка — таких среди повелителей вообще не водится, а если и водится, то о-очень недолго — но никаких храмов я не сжигал, спасибо большое! И массовые убийства никогда не относились к числу моих хобби. Даже в процессе завоеваний.

И да, было в моей биографии пару-тройку деяний, за которые меня очень даже можно было бы судить. Там бы я, по крайней мере, понял и принял, хотя, повернув назад, ничего менять и не стал бы. Но Лазурное Княжество… Да я там никого вообще не тронул! Подписал договор, но на полностью адекватных условиях! А этой дуре ещё и дал возможность самой решать судьбу родственников! Это было одно из самых тихих и бескровных завоеваний в моей карьере. И теперь эта идиотка призвала меня на страшный суд только потому, что яженитьсяна ней не захотел?Правда?!

Я сжал руки в кулаки.

Если выживу, если каким-то образом из этого выпутаюсь, то не буду таким добрым. От Лазурного Княжьего Града камня на камне не останется, а труп княгини подвешу над единственными уцелевшими воротами, как напоминание о том, что бывает с теми, кто не ценит мою доброту…

— Вот в этом проблема, да, — вздохнул мой собеседник. — В этом проблема.

Я сжал зубы.

— У меня плоховато со всепрощением, да.

Старик вздохнул.

— Тц, какой беспорядок…

— Простите? — кажется, я начинаю надеяться.

— Изначально я создавал этот артефакт для тех, кто стал жертвой несправедливости и насилия, — сказал он спокойно. — Месть обиженной женщины действительно не задумывалась, как повод для подобного поступка. С другой стороны, божественное слово, если уж дано, не может быть просто так забрано назад. И, хоть ты и жаждешь обвинить кого угодно, кроме себя самого, но это именно твои жизненные решения, преступления и ошибки привели тебя туда, где ты прямо сейчас есть.

Я поморщился.

Ну, собственно, не поспорить.

“Когда-нибудь ты сдохнешь из-за своей кобельей натуры, просто запомни мои слова!” — говорила не раз и не два Минночка.

Права была, как показывает практика.

Кто бы мог подумать.

— Вот что, — продолжило божество задумчиво, — Как правило те, кто оказываются здесь в таких обстоятельствах, превращаются в тени и служат мне тысячу лет. Но с тобой разговор другой. С моего пенька посмотреть, так ты заслуживаешь хорошего урока, а не тысячелетнего проклятия. Потому будет тебе урок.

Что же, испытания и тяжёлое обучение — это знакомая территория. Сражения, обучения в нескольких орденах, поломанные кости и магические искажения… Я всё это проходил, пройду ещё раз, если надо. Не сильно пугает.

Божество, кажется, ход моих мыслей окончтельно развеселил.

— Что же, храбрый герой, если так, то всё решено. Я вижу, ты однажды уж прошёл путь превращения из человека в зверя. Теперь, как мне видится, пришла тебе пора напомнить себе, как становятся из зверя — человеком… Удачного путешествия тебе, о владыка. На этой дороге ты встретишь много нового... А если повезёт, то и самого себя.

И я провалился во тьму.

3

— Мне очень тяжело, Снежечка!

А уж мне как тяжело.

— Все смеются надо мной, и никто, совсем никто меня не люби-и-ит!

Конечно, не любит.

Любви вообще не бывает, она — сказка для идиотов и разновидность эскапизма.

— Эта жизнь невыносима.

Я вздохнул (на выходе получилось что-то вроде короткого мурлыканья) и осторожно похлопал лапой по руке хозяйки.

Девочка заревела ещё горше.

Теперь, когда я узнал с большой долей вероятности, что она не только меня не воровала, но и понятия не имеет, кто я такой… Ну не скажу, что воспылал к ней прямо уж тёплыми чувствами, но и совсем уж обижать несчастного одинокого ребёнка перехотелось.

Я мог бы ей сказать, конечно, что ничего она-то не знает о невыносимой жизни, пока не побывала при дворе. Но говорить я не мог, да и вряд ли она меня поняла бы.