Большая уборка - Вера Волховец Страница 49

— Два раза в месяц твой сосед превращается в кролика на сутки, — буркнул Джулиан, со всем возможным для него сарказмом,  — а еще, часть его кроличьих инстинктов присуща ему и в человечьем облике. Любовь к моркови, например. У тебя настолько экзотичный вкус, раз тебя могут заинтересовать мужчины с такими вредными привычками?

Это был весьма сомнительный способ поддержать беседу. Впрочем, другого у Джулиана сейчас почему-то никак не находилось. Лучше бы про вчерашний ужин спросил, может, и раздобрилась бы Марьяна на пару комплиментов.

— Кроличьи инстинкты — это весьма интересно, спасибо, что сказал, Джулиан, — парировала тем временем нахальная ведьма, — ты про мужскую неутомимость ведь речь ведешь, да? Как такое может не интриговать?

Первый раз в жизни Джулиану ди Венцеру, который в общем-то никогда не жаловался на пробелы в собственной искушенности, захотелось покраснеть. Нет, его речи были не об этом. Но теперь уж какие возможны возражения?

—  И потом, — продолжала бесстыжая девица, — два раза в месяц кролик — это не страшно. Ты вон тридцать дней в месяц — упырь, и ничего, как-то живешь с этим, даже жениться собираешься.

 Нет, ну какой же все-таки длинный и бесстыжий язык у этой… Особы! И откуда она только свалилась?

— Хочешь совет на будущее, ведьма? — Джулиан приложил немало усилий, чтобы тон прозвучал без лишней угрозы. В конце концов, пока он зависел от Марьяны ди Бухе — вести себя и вправду надо было осторожно. Перегни он чуть-чуть, и одним только словом “Вон” ведьма вышвырнет его за границы своей земли, без аракшаса и позволения войти вновь.

Марьяна заинтересованно приподняла бровь.

— Ты можешь как угодно называть меня в своей кудрявой головке. Но произнесенное вслух слово “упырь” в адрес вампира — это практически гарантированная вражда с этим вампиром до конца твоих дней. Не кровная, конечно, но ты эту вражду все равно не переживешь.

— А что, есть разница между “упырем” и тобой? — хихикнула девушка. Нет, все-таки подобное поведение от того, к кому ты даже не скрывал собственной враждебности, было удивительно. И странно.

Есть ли разница между упырем и вампиром? Есть ли разница между диким волком и свободным псом, пускающим в ход зубы только сознательно и по-крайней нужде?

—  Да, есть, — кратко бросил Джулиан и замолк, хотя и ощущал, что Марьяна ждет подробностей.

Упырь — хлебнувший крови, испивший чужую жизнь до дна, не оплативший мзды за дарованную кровь и до конца своих дней обреченный быть зависимым от чужой жизни.

Вампир — рожденный под благословенной защитой аракшаса, способный употреблять кровь для собственного усиления, но не имеющий в этом жизненной необходимости, не обязанный никому и ничему, кроме самого себя…

Вампир мог стать упырем. Ставший упырем вампиром уже стать не мог. Он подлежал только уничтожению. Усекновению.

— Ну и ладно, — шепотом пробурчала Марьяна, так и не дождавшаяся от Джулиана разъяснений, — я у Питера про эту разницу спрошу.

На мысленном горизонте Джулиана ди Венцера тихонько громыхнуло.

Вампир лишь плотнее сжал губы и остановился у первой ступени крыльца кухонной двери.

— Дверь мне должна открыть ты.

— А за ручку тебя завести не надо? — она говорила насмешливо, обернувшись к Джулиану с уже занесенной над ступенькой ногой.

Это была насмешка. Обернувшаяся прозрением.

— Надо, — мрачно констатировал Джулиан, меняя цвет глаз и обращаясь к магическому зрению, чтобы оценить уровень защиты. Вблизи чары оказались сплетены даже более плотно, чем это было видно издали.

Джулиан остановился на последней ступеньке крыльца. Собственно, в эту секунду он и заметил, что вообще-то аж на голову выше ведьмочки — стоял ниже, а глаза его оказались на одном уровне с глазами Марьяны.

Он ждал. И видимо, что-то еще отразилось на его лице, потому что уголок рта у ехидной ведьмочки опять дернулся.

— Что, неужто до сих пор не веришь, что я тебя впущу?

— Ты — мой враг, — буднично откликнулся Джулиан, глядя на Марьяну в упор, — ты не обязана держать данное мне слово. Ты ведь ни в чем мне не клялась.

Она закатила глаза.

— У тебя этот враг, что, к языку приклеился?

— Я просто напоминаю условия нашей задачи. До возвращения аракшаса они неизменны.

Да и после вряд ли будут. Ну, снимет Марьяна кровный долг перед ди Венцерами, но оставить в прошлом то, что именно её кровная родственница съехала крышей настолько, что напала на Филиуса ди Венцера и украла аракшас, будет невозможно.

— Фу, таким быть, Джулиан, — Марьяна поморщилась, но все-таки подняла ладонь, явно предлагая за неё взяться.

— Меня вполне устраивает...

— Слушай, может, ты уже возьмешь меня за руку, наконец?

Джулиану осталось только одно — досадливо скривиться. Он и вправду слишком прочно цеплялся с этой ведьмой языками. Исключительный случай, Аррашес испей эту несносную девицу, и поскорее.

— Ну, вот видишь, не так и страшно, — насмешливо прокомментировала Марьяна, когда Джулиан сжал пальцы на её спокойной ладошке, — боже, да у тебя даже рука не отвалилась? Неужто?

— Может, ты меня наконец впустишь? — насмешливо передразнивая тон Марьяны, хмыкнул Джулиан. — Или ты все-таки передумала?

Марьяна не повела и бровью. Лишь повернулась в полоборота к кухонной двери и нажала на ручку.

Ничего не произошло. Дверь не открылась. Джулиан скучающе вздохнул.

— Я никуда не тороплюсь, Марьяна, но может, все-таки…

— Замолчи, — что-то прозвучало в тоне ведьмы такое, что все-таки заставило Джулиана приумерить сарказм.

Девушка прислонилась лбом к дверному косяку, накрепко зажмурилась и…

Ушла в транс.

Давненько Джулиан не наблюдал ничего подобного вблизи, да и честно говоря — он очень сомневался, что именитые маги обращаются с этим методом общения с магическими предметами так просто.

Вот просто: “Бульк”, —  и все...

Марьяна нырнула в транс с головой, так и не разжав своих пальцев на его руке. И магия, резко вскипевшая где-то внутри этой язвительной ведьмочки, начала колоть Джулиану пальцы. Это не было болезненно, это было только ощутимо и странно.

Губы ведьмочки шевелились, пальцы второй руки любовно гладили косяк двери. В эту секунду, когда её лицо буквально излучало внутренний свет, от неё даже глаза было невозможно отвести.

— Ну же, мой хороший, не вредничай, этот упырь будет вести себя хорошо, он поклялся…

Шепот был едва различим,