Поцелуй сирены и первобытные хищники - Елена М. Рейес Страница 46

Остаток дня эти восемь слов повторяются в моей голове, как бесконечный микстейп.

Что ты причинила боль своей бабушке из ненависти.

Они преследуют меня в кафе, в квартире, которую я делю с Эларой, а затем на прогулке позже тем же вечером. Серебристый свет луны отбрасывает длинные тени на мокрый песок, а воздух пропитан солью. Это успокаивает и знакомо, как теплое одеяло, которым наслаждаешься в холодные дни, и я держусь поближе к береговой линии, чтобы вода касалась моих босых ног.

Я пытаюсь примирить человека, которого я знала, с тем, кем он себя показывает.

Я пытаюсь выйти за пределы этого пляжа, чтобы уловить какие-нибудь послания, которые мне передал кто-то, кого я люблю. Сегодня вечером нет ничего, кроме тишины, пока…

Воздух разрывает крик.

Звук разрывает тишину, и мой пульс подскакивает за секунду до того, как я срываюсь с места. Топоча ногами, я бегу на звук, песок скользит под моими шагами, и я чуть не падаю. Мне нужна секунда, которую я не могу потерять, чтобы прийти в себя, но я это делаю, сердце колотится о мои ребра.

— Элара! — Кричу я, приближаясь к ее магазину, заворачивая за угол, и мир погружается в хаос.

Моя подруга, женщина, которая дала мне убежище, стоит на коленях с ножом у горла. Тени движутся слишком быстро, чтобы я могла понять, что вижу, но я знаю.

Металлический. Старый. Пачули.

Вампиры, элегантные и жестокие, терроризируют жителей деревни. Они бьют окна, крушат двери и вытаскивают невинных ведьм на городскую площадь. Некоторых ставят на колени, других загоняют в тележку, а я застываю на месте, пока что-то не ударяет меня по затылку.

Взрывается боль, и тьма овладевает мной.

Я не знаю, как долго я была без сознания, но я просыпаюсь в роскошной комнате, такой отполированной, что у меня болят глаза. Винтажные цветы, кроваво-красные шелка и бархат, золотые рамы для картин и светильники с добавлением золотой филиграни на всем. Их множество на каждом квадратном дюйме этого помещения. Затем идут картины: сады, поле с дикими цветами и сельская местность с еще большим количеством цветов. Много цветов.

Везде есть цветы.

Все это напоминает мне о том, что Магда любила ставить на свой кофейный столик: смесь сухих лепестков, трав, а иногда и фруктов, которые на самом деле ничем не пахли и всегда выглядели подозрительно.

Вот что это мне напоминает. Слишком экстравагантно и ненадежно.

Кто-то прочищает горло, и я поворачиваю голову в сторону двери, обнаруживая стоящего там мужчину, одетого в форму. Он человек. В этом я уверена, точно так же, как изможденное лицо и холодные глаза делают его тем, с кем я не хочу иметь дела.

— Пойдем со мной, — говорит он отрывистым голосом, и моя оценка была верной. Встревоженный и грубый.

— Куда?

Не то чтобы он слышал вопрос; мужчина вышел и уже идет по коридору, когда я бросаюсь за ним. Это холодное, чрезмерно украшенное место, но в то же время гладкое под ногами. Меня ведут в помещение, похожее на столовую, и все головы поворачиваются в мою сторону, некоторые оценивают меня с интересом, в то время как другие выглядят скучающими, последние из которых отворачиваются и возвращаются к еде.

Вампиры расхаживают по комнате, как аристократы, их обнаженные доноры выставлены напоказ, как трофеи. Воздух наполнен медным привкусом.

И в центре всего этого — лорд Северус. Я знаю, что это он, потому что вся комната окружает его. Он сидит на возвышении в кроваво-красном кресле с высокой спинкой, а мой дедушка стоит всего в нескольких футах от него и смотрит прямо на меня. Он также одет в человеческую одежду, темно-синий костюм, который сидит на нем неправильно, особенно в области плеч.

— Дитя мое. Я скучал по тебе, — говорит дедушка.

Получив едва заметный кивок, он подходит ко мне, пока я осматриваю комнату в поисках возможного выхода, но этот поиск заканчивается, когда на моем лице расцветает боль. То, что я подумала, что он подошел, чтобы притворно обнять меня, оказалось буквальной пощечиной с такой силой, что я почувствовала кровь на нижней губе.

Я облизываю её, и из комнаты доносится множественное шипение, распахиваются кроваво-красные глаза.

— Это на тебя не похоже, Нерисса. Это поступок неблагодарной, эгоистичной девчонки. — Король Атлас выглядит поседевшим, его холодные глаза полны ненависти, особенно когда он не видит ожерелья у меня на шее. — Пока твоя бабушка страдает, ты прячешься здесь, сохраняя единственное, что может ее спасти.

— Или тебя?

За этот ответ я получаю еще одну пощечину, на этот раз сильнее, и отшатываюсь, но не падаю. Мои кулаки сжимаются по бокам. Ярость и страх поднимаются во мне.

— Если кто-то и был здесь проблемой, то это…

— Хватит.

Одно слово, и комната замирает, когда лорд Северус встает, опуская женщину, сидящую у него на коленях, на пол, и подходит ко мне. В его руке белый носовой платок, и, не спрашивая, он подносит его к моим губам. Он промокает порез, его указательный палец скользит по нему раз или два. По нему стекает капля крови, и он мгновение смотрит на нее, прежде чем медленно слизнуть, смакуя со стоном.

— Просто восхитительно, Нерисса. Ты действительно красавица.

— Я приношу извинения за все неприятности, которые причинила моя внучка, старый друг. Сейчас я отвезу ее домой и…

— Если ты еще раз тронешь ее хоть пальцем, я забуду о нашем договоре и получу свой долг.

— Понятно. Я действовал из страха и озабоченности.

— Что ж, смотри, не повтори этой ошибки снова, Атлас. Не искушай судьбу дважды.

— Конечно. Еще раз приношу свои извинения.

Пока они обмениваются репликами, я сохраняю молчание. Не говорю ни слова, когда меня тащат за руку из комнаты, прохладный воздух снаружи — столь необходимая передышка от приторных ароматов внутри. Цветы, пудра и кровавый аромат пачули. Как будто мой разум отключается после того, что произошло в комнате. После пощечин и того, что меня защищает вампир-убийца, я не так уж далека от истерики.

Я также беспокоюсь об Эларе. Где она? Они причинили ей боль?

Не то чтобы я могла долго думать об этом, потому что я снова в нокауте. На этот раз, однако, они накачивают меня Бог знает чем, и я теряю сознание, но не раньше, чем замечаю, что мой дедушка с кем-то разговаривает.

— …мы не просим