Падшие Небеса. Последний Рубеж - Владислава «Калигула» Мека Страница 40

— Я успел что-то сделать, да? Последние дни это выходит из-под всякого контроля… Стоит мне немного расслабиться и я уже не способен себя контролировать. Что со мной? — хотелось бы и мне это знать, впрочем я почти уверена, что знаю.

— У тебя активная фаза — конечно, теория не моя и не мной подтвержденная, да и не к таким, как Аден применялась, но все же.

— И что это значит? — дрогнул голос Адена.

— Если я не ошибаюсь, твой организм стал чем-то схож с телами ньюмэнов, поэтому началась активная фаза, она присуща всем только вступившим в силу ньюмэнам. Это состояние при котором особи противоположных полов неосознанно тянуться к друг другу и путем физического контакта решают, кто будет доминировать в их паре, а кто так и останется пассивным партнером. Пару выбирают путем идентичного набора генного кода в организме избранника. Все просто, но только для ньюмэнов — пожимаю я плечами и начинаю обтираться полотенцем.

— И как они с этом справляются?

— Никак, им этого не требовалось. На данной фазе ньюмэнам вкалывали какую-то сыворотку, которая снимала «симптомы», а после прохождения стадии активности ньюмэн становился почти нормальным. Но, при условии, что ему искусственно подбирали идеальную самку, иначе агрессивности и ненужного бунта было бы не избежать.

— Искусственно? — переспросил Аден, непроизвольно сокращая между нами расстояние.

— Ну да, на основе генов ньюмэна выводят идеально гармоничную ему пару. Грубо говоря, из ребра Адама создают Еву — вспомнилась мне библейская история.

— А что мне делать? — однако, Аден уловил суть — молодец.

— Откуда я знаю? — пожимаю плечами.

Если быть откровенной, я сама теряюсь в догадках. Мало иметь представление о проблеме, нужно видеть решение, а я его к сожалению в упор не вижу. Отсюда и вывод — ничем не могу помочь и не важно хочу я этого или нет.

Ньюмэнов создавали лучшие умы человечества, особенности их качеств и стремлений развивали гении, против которых я — никто. Даже в голове не укладывается весь масштаб проделанной работы, что уже говорить о каких-то действиях.

За такими мыслями, я успела одеться и даже волосы заплести. Руки действовали на автомате, хотя пальцы и отвыкли от некогда привычной работы. Я как будто училась заново столь простым для человека вещам и столь сложным для меня.

Аден наблюдал за моими манипуляциями слишком пристально, напоминая змею, что готова к прыжку в любой момент.

— И не смей больше скалиться на меня — выходя из душевой, обернулась и кинула последний взгляд на Адена — еще одного такого срыва я не потерплю.

Да, я могу позволить много, но попытку доминирования надо мной — никогда. У меня уже есть один хозяин и приобретать еще кого-то в этом качестве нет ни желания, ни сил. Быть пустой и бессознательной машиной убийств для сестры — это одно, а давать кому-то контроль над собой в любом состоянии — это совсем другое. Я не готова к подчинению.

Я заметила боковым зрением, что обитатели Рубежа завидев меня шарахались в стороны. Неужели до них дошло с кем приходится делить территорию? И что теперь? Выгонят?

— Смотрю, поклонников у тебя прибавляется — Мангус.

Я даже головы не повернула в сторону этого млекопитающего.

— Вибек, не строй из себя тупого мертвяка! Ты же прекрасно меня слышишь — очевидно ему не с кем пообщаться.

Наверное, мой путь бы так и продолжился под раздражающие вопли Мангуса, если бы не ньюмэны. Точнее, один из них. Ражек. Он идет настречу мне и его фосфорицирующие глаза сейчас были сосредоточены на мне. Чего ему надо?

Абсолютный доминант и самый сильный из всей шайки отходов изобретательских умов. Он сильно выделяется. Пах иначе, смотрел иначе и говорил иначе. А еще он относительно, но все же, осознавал, что больше не человек, а нечто иное, не поддающееся классификации. И его это устраивало, как и меня устраивало, что Ражек не глава ньюмэнов. Думаю, в противном случае «Рубежу» бы не поздоровилось.

Это не мнительность, которой я совершенно не подвержена, просто сегодня я специально позволила Ражеку идти со мной на зачистку и видела достаточно, чтобы оценить по достоинству силу этого ньюмэна. Быстр, решителен, внимателен и самое опасное — всегда на чеку. Его нельзя застать врасплох. Мы похожи. Это очень плохо.

— Надо поговорить — бросает отрывистую фразу Ражек и продолжается следить за мной.

Он ждет реакции. Почему-то никто не пытается учитывать то, что обычно сначала нападают на меня, а уже потом я начинаю реагировать, но никак не наоборот. Вот и сейчас, он будто ждет, что от одного предложения я попытаюсь перегрызть ему глотку. Или попытаюсь? Когда узнаю причину.

— Мангус — обращаю я внимание на полного любопытства человека.

— Да понял, понял, уже ухожу — подозрительно быстро отступил этот неугомонный.

— Учти, я чую запахи за три мили — предупредила.

— Черт!

Донеслось уже из-за поворота. Все-таки жаль, что я не встретила Мангуса лет десять назад, мы могли бы стать друзьями.

— О чем ты хотел поговорить? — не сходя с места, а точнее с дороги, спросила я.

— Я нашел пару, или, как ты выражаешься самку — и к чему это признание? Да еще и вид столь настороженный.

— Какое мне до этого дело?

— Это твоя сестра — прямолинейно — впрочем, мне было бы все равно, любой с таким набором генов подошел, но увы вас тут только трое. И твоя мать отпадает первой, она стара и уже имела мужчин, ее запах скорее отталкивает. Остаешься ты и твоя сестра. Ты на подобное никогда не согласишься. Вот я и выбрал Майю, она быстро привыкнет…

Я не поняла, как это случилось, но через секунду ньюмэн валялся на дороге со сломанной челюстью, которую, впрочем почти сразу вправил.

— Только тронь — убью! — мертвец внутри меня встрепенулся, почувствовав скорую бойню.

— Брось — отряхивая штаны, покачал головой Ражек — все просто, или ты отдаешь мне ее, или я заставлю тебя отдать.

— Интересно, как? — невольно ощущая, что внутри меня все корчится от ненависти, я продолжала удерживать себя.

— Я сегодня окончательно убедился в свой теории. На деле все оказалось так просто. Невероятно просто. Она ведь тебе приказывает, а ты не в состоянии ослушаться, особенно в этом состоянии, когда ты разумна.

Я вздрогнула, всем телом. Ведь знала же, что рано или поздно