Две хризантемы - Рико Сакураи Страница 4

Соблазн оказался настолько велик, что князь нагнулся, зачерпнул ладонью спасительную прохладу и сполоснул лицо.

Неожиданно за его спиной послышался шорох… Князь напрягся: неужели наемный убийца в стенах самого императорского дворца?.. Увы, но за последние несколько лет у него значительно прибавилось врагов, готовых заплатить любые деньги за его смерть…

– Господин Нобунага, – раздался вкрадчивый голос.

Князь безошибочно определил, кому он принадлежал.

– Приятная встреча, советник Фусю.

Сановник появился из тени дерева и поклонился.

– Вы готовы встретиться с императором? – поинтересовался он.

– Да, безусловно…

– Тогда идемте, я провожу вас. Император в прекрасном настроении, я убедил его, что личные симпатии не подвластны регенту.

– Значит, император поставит печать на документе, подтверждающем мои права? – беспокоился князь.

– Конечно, на тех условиях, о которых мы говорили. Но если вы пожелаете изменить их со временем…

– Советник, – перебил его князь, – я служил покойному императору. Мое слово – слово самурая!

Фусю остановился и примирительно поклонился:

– Я не сомневаюсь в вашей чести, господин Нобунага.

– И правильно делаете, советник! – резко заметил князь и надел шлем.

После непродолжительной перепалки они проследовали к Серебряному павильону и поднялись на нижнюю веранду, защищенную от изнуряющего зноя кроной разросшихся деревьев. Нобунага почувствовал, как его обдало прохладой и ароматом цветов.

Посредине веранды сидели три молодые девушки и наигрывали на бива[8] приятный протяжный мотив.

– Эту мелодию сочинил сам император, – пояснил советник.

Князь лишь одобрительно кивнул в ответ. Он любил музыку, несмотря на свой жестокий и воинственный нрав, – ничто прекрасное ему не было чуждо. Но сейчас Нобунагу заботила встреча с Гендзи, которого он в последний раз видел еще при жизни покойного императора, и многое с тех пор изменилось.

По мере того как Нобунага в сопровождении советника Фусю поднимался на второй этаж павильона, до его слуха доносились стихи.

Наконец перед ними открылась просторная веранда, украшенная множеством серебристых гирлянд, которые оплетали деревянные колонны, балки, свисали с потолка подобно блестящему дождю…

Молодой придворный поэт в кимоно цвета акации декламировал свои сочинения перед Гендзи, его матерью, вдовствующей императрицей Аояги, и несколькими придворными. При виде советника и князя он ретировался, удалившись вглубь веранды.

Госпожа Аояги невольно улыбнулась и, делая вид, что обмахивается веером, слегка прикрыла им лицо. Внутри Нобунаги поднялись давно забытые чувства – Аояги была по-прежнему прекрасна, несмотря на то что накануне минула ее тридцать четвертая весна. Кимоно бледно-розового оттенка, расшитое кистями гиацинта, придавало женщине некую девичью свежесть; ее черные блестящие волосы, ниспадавшие на плечи, струились подобно великолепному водопаду.

Князь невольно вспомнил, как боготворил молодую императрицу, восхищаясь ее красотой, умом, умением вести беседу и порой направлять помыслы императора в нужное русло. Ему не хотелось признаваться, что своей преданной службой династии он обязан прежде всего прекрасной Аояги.

Советник Фусю сделал несколько шагов вперед и почтительно поклонился.

– Небесный государь, явился господин Нобунага с нижайшей просьбой, – негромко сказал он.

Император пристально воззрился на просителя. В свою очередь, князь заметил, насколько ему знаком этот взгляд – Гендзи был как две капли воды похож на покойного императора-отца.

Нобунага приблизился к татами, на котором расположились Гендзи, госпожа Аояги и придворные. Он опустился на колени, снял шлем, поставил его рядом с собой и, нагнувшись в поклоне, коснулся лбом пола.

Гендзи молчал, взвешивая, стоит ли удовлетворять просьбу князя. Будет ли этот вассал верно служить ему?

– Я рад видеть вас, господин Нобунага, – наконец произнес Гендзи.

Начало разговора означало, что проситель может подняться с колен и внимать словам императора.

– Благодарю вас, Небесный государь. Для меня великая честь видеть вас и госпожу Аояги.

Вдовствующая императрица снова улыбнулась.

– Что вы думаете о стихосложении молодого поэта? – неожиданно спросила госпожа Аояги.

Нобунага невольно ощутил дрожь по всему телу.

– Они весьма изысканны, моя госпожа.

– Насколько я помню, вы также упражнялись в этом благородном ремесле.

Аояги пристально воззрилась на князя, поигрывая веером, терпеливо ожидая ответа.

– Да, госпожа, но это было очень давно… – наконец изрек он.

– Вы правы… – согласилась красавица и вздохнула.

– Никогда не думал, что господин Ода Нобунага, верный самурай покойного императора, – Гендзи многозначительно посмотрел на даймё[9], – питал слабость к поэзии.

– Это так, мой государь, – подтвердил князь.

– А сейчас? Прекрасные строфы, ласкающие слух, не приводят вашу душу в трепет? – поинтересовалась госпожа Аояги.

– Вы позволите мне… прочесть?

Гендзи милостиво кивнул. Князь отрешенно вглядывался в даль, словно не был в Серебряном павильоне императорского дворца, а наслаждался красотой холмов, раскинувшихся вокруг Бива.

Нобунага продекламировал короткую поэму о цветах сакуры.

Госпожа Аояги невольно вспомнила другое произведение, которое князь сочинил почти десять лет назад. Аояги даже записала строки и хранила свиток в своих покоях.

Юный император интуитивно ощутил, что между его матерью и господином Нобунагой существует некая неизвестная ему связь. Но какая? Как давно она была? И была ли вообще? Ведь так могут разговаривать мужчина и женщина, которым есть что вспомнить… Впрочем…

Гендзи взглянул на свою матушку – несомненно, она еще красива и достойна любви. Отец умер, он занял трон Аматэрасу, что останется ей – просто женщине?

Гендзи хлопнул в ладоши, советник Фусю, ожидавший своего часа, тотчас приблизился к императору. Тот отдал короткое распоряжение, Нобунага уловил смысл – оно касалось прошения.

Сановник удалился вглубь веранды и вернулся, держа в руках шкатулку из резного дерева, затем опустился на колени перед юным императором и открыл ее.

– Ваша просьба, господин Ода, рассмотрена, – произнес Гендзи. – Этот документ скрепляет законное право, согласно которому вы вольны устанавливать размер пошлины по своему усмотрению…

Нобунага в знак благодарности поклонился.

Глава 2

Замок Исияма

Тоётоми Хидэёси[10] – регент, человек, наделенный неограниченной властью, – возлежал рядом со своей наложницей. Пресытившись любовными ласками, он не обращал внимания на молодую женщину. Раскинувшись на шелковом одеяле, облаченный в домашнее просторное кимоно, он предавался размышлениям.

Последние три года Хидэёси ощущал себя на верху блаженства, наслаждаясь долгожданной властью. Император Гендзи в силу юного возраста ничего не предпринимал без его ведома, но, увы, время неукротимо шло вперед, оставляя регенту все меньше шансов безраздельно править страной.

Хидэёси долго взбирался на вершину власти: ловкий интриган и в то же время бесстрашный воин, умудренный огромным жизненным опытом, постоянно выжидавший подходящего момента, чтобы укрепить свое влияние и