Василиска 1 - Ольга Анатольевна Чумаченко Страница 4

Василиса тяжело приходила в себя. Постепенно возвращались к ней, то слух, то нюх, открывала она глаза, но удержать себя в сознание некоторое время ей никак не удавалось. Когда она поняла, что находится в переполненном людьми помещении, даже обрадовалась первым своим мыслям, что лежит дома, в подвале или в убежище. Но нет! В каменных мешках города не было так жарко, временами она чувствовала, что ещё чуть-чуть и запечётся до хрустящей корочки. Но вскоре, открыв глаза, наконец-то, поняла, что очнулась окончательно, а помещение, в котором она находилась, напоминало ей конюшню. Деревянную. Самую настоящую, только без разделения на клетушки для животных. Не сползший бы шлем, то брови бы без препятствия приподнялись вверх. А так…

Да-да, дед говорил, что их магический мир немного отстаёт в развитие цивилизации, если только так можно выразиться. Просто, блага в его мире всегда были доступны лишь избранным. Самым, самым, самым… достойным.

Кряхтения, скрежет, стоны больных, запах пота, рвоты и испражнений — вот, что окружало её. Лиска даже не поморщилась непрезентабельной обстановки, больные люди лежали как на кроватях по одну сторону в помещение, так и прямо на полу, и не под каждым больным имелась хоть какая лежанка. Да⁈ В подвалах полуразрушенного её города ещё и не такие виды наблюдались, и на полу приходилось отлёживаться. А это, как поняла — больница?

Поёрзала она и порадовалась за себя, за свои косточки, что саму её на пол не бросили. Пускай и без постельных принадлежностей, но положили её наподобие кровати. Под ней даже ощущался матрац, набитый неким подобием соломой. Может, травой какой, но потрошить подстилку, чтобы узнать её содержание, у неё не было никакого желания. Это пока. А вот вместо подушки лежал её родной рюкзак, он так и находился у неё за спиной, крепко пристёгнутый на груди. «Неудобно же! Хоть бы расстегнули». Поёрзала девушка, порадовавшись, что бронежилет не так сильно на ней затянули. Ну не было её размера, так что не зря она сама себя черепахой тогда назвала.

В тело постепенно возвращалась чувствительность. И сама бы она с удовольствием застонала от боли во всём теле, что-то отлежала же себе, что-то онемело от неудобного нахождения. Хотела кого-нибудь окликнуть, но с пересохшего горла ни один звук не прозвучал. Сип…

Эх! Поняв, что помощи ждать неоткуда, пошевелила она конечностями. На ногах почувствовались родные берцы. Защита на теле. Обвязки. Уф! Ноги целы! А вот руки так и не слушались, особенно одна. Она подтянула онемевшую конечность, словно протез, и положила себе на живот. И чуть не крякнула, от придавившего тяжёлого груза. Хмыкнула только, сквозь зубы. Скосила глаза и увидела причину: дедушкин дневник в перевязи, весивший больше десяти килограмм. И её рука как раз за закрепляющиеся лямки дневника держалась, да так крепко, что пальцы онемели и побелели. Магия! Дедушка, дедушка…

Попытка мысленного приказа, высвободить застрявшие пальцы, не увенчались успехом. Пальцы даже не шевельнулись, проигнорировали мозговой сигнал, и казалось, прилипли к вечному дедушкиному спутнику, который, действительно, был ему дороже, чем все имеющиеся вещи на свете. Чем внучкины пальцы? А вообще, Василиска вспомнила, что последнее время она постоянно в перчатках ходила. И при эвакуации их надела. И где они? Вернее, она! Перчатка только на одной руке отсутствовала. Покрутив головой, Василиска нашла свою пропажу, заткнутую за лямку рюкзака. Явно это сделал дед. Зная её трепетное отношение к остаткам своего гардероба. И татуировка?.. осмотрела она новое украшение на коже руки. Ведь точно тату птицы сокола? Такое же, как гравировка на кольце. А сколько скандала было за одну набитую шалость в виде двуглавого орла на правой лопатке, за вторую, в виде медицинского знака обвитой вокруг бокала кобры на плече, и группы крови с резусом фактор на груди. Маленькие же они, сантиметров по десять. Ну, на лодыжке ещё арфа. Ладно… группа крови у неё со снайперским прицелом. Есть на это причина. А крику… было.

Василиса свободной рукой взялась за свои непослушные пальцы, и просто сдёрнула их. Получилось! Пальцы соскользнули, рука непослушно упала вдоль тела. Но девушку такое поведение собственного тела не испугало, пару минут она потратила на массаж конечности, и чувствительность в ней начала возвращаться. Но первым делом она расстегнула лямку на подбородке, сняла шлем, оставшись в тёмном платке, навязанном на манер банданы.

А вокруг неё, как она начала шевелиться, притихли голоса.

Возвращалась к девушке не только чувствительность, но и способность трезво размышлять, оценивать окружающую обстановку. И что это за такая больница? Дедушка рассказывал ей о целителях, о магически одарённых людях. Что они могут очень много, в зависимости от внутреннего резерва одарённого. А тут, она бы сказала, никакого целителя не наблюдалось и в помине. Сарай!

Мало того, она поняла, когда отцепляла руку, что вокруг неё, как и при дедушкиной защите, магическое марево. Защита? Выставила она руку и пощупала пространство вокруг себя. Точно! Сконцентрировалась она, как дед учил, и убрала его. Оно же уйму энергии потребляет. И сколько времени действовала?

Разговаривающие рядом люди примолкли, когда она зашевелилась. И ещё, что она не сразу поняла, что речь незнакомцев ей знакома. Кошмар! Незнакомые люди разговаривали на их тайном семейном языке, которому её дедушка научил вроде игры. Хотя не так уж не понимали, он напоминал диалект её родной речи. И всё равно ей было так прекрасно, говорить на языке, который окружающие практически не понимают. Только дед, папа, брат и она. Красота! А ещё писали они друг другу письма на нём. И по примеру дедушки тоже завели свои дневники, свои фолианты, смеялись они. Лиска рассказывала дневнику свои тайны, свои мечты и пожелания. Понравившиеся песни тоже там были. Как и стихи о любви. А потом, постепенно, дневник стало её ежедневником, единственный, кому и куда она могла поплакаться, высказать свою боль.

Василиска потянулась к лямкам, нажимая на фиксирующий замочек на груди, чтобы снять сдавливающий грудь рюкзак. И такое движение привело к болевому спазму в желудке, и кишки, как ей показалось, скрутились от боли. А на губах у неё улыбка образовалась, вспомнилось ей выражение, «кишка кишке ложкой стучит по башке?» Есть, ей очень захотелось есть. Даже не так! Жрать! Пить!

Вообще, вокруг её дедушки было много тайн. Но не для неё. Он ведь всё ей рассказывал, учил языку и магии. А она воспринимала его россказни, как сказки. Про то, что ему более